Цвет в поэзии Бродского является не бытовой, а психологической характеристикой, причем не отдельного предмета, а обобщенного о нем представления. Когда предмет находится в непосредственной близости от субъекта, его цвет не воспринимается, он проявляется только на расстоянии, в том случае, если предмет утрачивает свое практическое значение и переходит в разряд абстрактных сущностей. Сравните: 'Воздух, бесцветный вблизи, в пейзаже / выглядит синим. Порою — даже / темно-синим. Возможно, та же / вещь случается с зеленью: удаленность / взора от злака и есть зеленость / оного злака' ('Эклога 5-я (летняя)', 1981).
С течением времени представление о предметах может меняться как в качественном, так и в количественном отношении. Сравните:
Видите ли, пейзаж есть прошлое в чистом виде, лишившееся обладателя. Когда оно — просто цвет вещи на расстояньи; ее ответ на привычку пространства распоряжаться телом по-своему. И поэтому прошлое может быть черно-белым, коричневым, темно-зеленым
('Посвящается Пиранези', 1993–1995).
Наблюдая за вещью в реальности, никто не знает, какой она представится ему по прошествии времени. Только на расстоянии или в воспоминаниях вещь приобретает цвет, который становится ее категориальной характеристикой. Согласно замечанию Бродского, цвет — это ответ вещи на привычку Пространства перемещать человека с места на место, распоряжаясь его судьбой посвоему. По мере удаления из поля зрения или с течением времени вещь из разряда материальных объектов переходит в понятие, приобретая в сознании устойчивые психологические значения.
В интервью Петру Вайлю Бродский отметил: 'Цвет ведь на самом деле — это духовная информация'[174], а духовная информация принадлежит не Пространству, не Человеку, а Времени. В стихотворении 'Муха' (1985) Бродский более подробно говорит об этом: <.> души обладают тканью, материей, судьбой в пейзаже; что, цвета сажи, вещь в колере — чем бить баклуши меняется. Что, в сумме, души любое превосходят племя.
Душа обретает физический облик и возможность существо вания в пространстве и времени: 'души обладают тканью, / материей, судьбой в пейзаже'. События, которые происходят в жизни человека, остаются в его воспоминаниях. Воспоминания переплетаются, образуя своеобразную 'ткань' судьбы, ее 'материю', являясь метафорическим выражением представлений человека о своей жизни. В воспоминаниях предметы обретают способность менять цвет (свою 'духовную информацию'), если меняются представления человека о самом себе или о том, что произошло с ним в жизни. Даже черная 'цвета сажи вещь' может стать совсем другой по прошествии времени. Цвет вещи, воспринимаемый на расстоянии, выражает ее суть, ее значение в судьбе человека, и не имеет ничего общего с сиюминутным, привязанным к настоящему зрительным отражением, так же как прозрение 'душ' превосходит восприятие живущего здесь и сейчас 'племени'.
Упоминание в стихотворении Бродского 'великого Галикарнасца' отсылает читателя к 'отцу истории' Геродоту, который предварил свое повествование о Греко-персидских войнах следующими словами: 'Вот изложение истории галикарнасца Геродота <.> для того, чтобы с течением времени не пришли в забвение прошлые события и чтобы не остались в безвестности великие и удивления достойные деяния, совершенные как эллинами, так и варварами, а в особенности то, по какой причине они вели войны друг с другом'[175].
Попытки воскресить прошлое, сделать его достоянием Времени, передать свои наблюдения составляют суть сочинения. Поэзия и шире — искусство отличаются от других видов деятельности своими возможностями: к образной системе выражения прибегают в том случае, когда сознание человека не в состоянии в полной мере охватить происходящее или не способно логически сформулировать свои о нем представления. Сравните:
'Возможно, искусство есть просто реакция организма на собственную малоемкость. Как бы то ни было, ты подчиняешься приказу и хватаешь камеру, дополняющую что зрачок, что клетки мозга' ('Набережная неисцелимых', 1989).
Чаще всего образные средства выражения используются при описании чувств. Отмечая сходство стихотворения с фотографией, Бродский указывал на более широкие возможности поэзии — стихотворение способно передавать то, что нельзя сфотографировать, то, что в реальности не имеет материальных форм воплощения: 'Как мученичество или святость доказывают не столько содержание веры, сколько человеческую способность уверовать, так и любовная лирика выражает способность искусства выйти за пределы реальности — или полностью ее избежать. Возможно, истинная мера поэзии такого рода именно в ее неприложимости к реальному миру, невозможности перевести ее чувство в действие из-за отсутствия физического эквивалента абстрактному прозрению. Физический мир должен обидеться на критерий такого рода. Но у него есть фотография — она еще не вполне искусство, но способна запечатлеть абстрактное в полете или по крайней мере в движении' ('Altra ego', 1990).
Наделение цвета категориальным статусом Времени предполагает наличие информации, которая не могла быть передана никаким другим способом. Категориальная палитра Бродского включает только основные цвета: синий, голубой, зеленый, желтый, красный, коричневый, черный, белый.
Ни бежевого, ни оранжевого, ни малинового, ни фиолетового, ни салатного цветов в стихотворениях Бродского эмигрантского периода вы не встретите. Исключение составляют розовый цвет, который употребляется в качестве эквивалента телесного цвета или для выражения иронического отношения автора к идиллическому восприятию действительности, и серый цвет как символ неяркости и трезвого взгляда на вещи: 'У северных широт набравшись краски трезвой, / (иначе — серости) и хлестких резюме' ('Чем больше черных глаз, тем больше переносиц', 1987).
Заложенная в цвете информация, соотносится, прежде всего, с самим человеком, с его духовным потенциалом, с его возможностями.
Синий цвет в поэзии Бродского — цвет моря или неба, является символом бесконечности, беспредметности, глубины, стремления человеческого духа вырваться за пределы ограничений, приблизиться к постижению вечных истин. Сравните: 'Поэзия, должно быть, состоит / в отсутствии отчетливой границы. / Невероятно синий горизонт. / Шуршание прибоя. Растянувшись, / как ящерица в марте, на сухом / горячем камне, голый человек / лущит ворованный миндаль' ('Post aetatem nostram', 1970); 'звук / растворяется в воздухе. Чьей беспредметной сини / и сродни эта жизнь'; 'И бескрайнее небо над черепицей / тем синее, чем громче птицей / оглашаемо. И чем громче поет она, / тем все меньше видна' ('В Англии', 1977); 'В облике буквы 'в' / явно дает гастроль / восьмерка — родная дочь / бесконечности, столь / свойственной синеве, / склянке чернил и проч.' ('Моллюск' ('Тритон'), 1994).
Голубой цвет — цвет воздуха. Сравните: 'И вновь увидеть золото аллей, / закат, который пламени алей, / и шум ветвей, и листья у виска, / и чей-то слабый взор издалека, / и за Невою воздух голубой, / и голубое небо над собой' ('Шествие', 1961); 'он парит в голубом океане, сомкнувши клюв' ('Осенний крик ястреба', 1975); 'голубая кудель воздуха' ('Эклога 5-я (летняя)', 1981). В системе поэтических значений Бродского голубой цвет близок синему: он символизирует бесконечность, беспечность и безмятежность юности. Сравните: 'Воздух живет той жизнью, которой нам не дано / уразуметь — живет своей голубою, / ветреной жизнью, начинаясь над головою / и нигде не кончаясь' ('Темза в Челси', 1974); 'В этом и есть, видать, / роль материи во / времени — передать / все во власть ничего, / чтоб заселить верто- / град голубой мечты, / разменявши ничто / на собственные черты' ('Сидя в тени', 1983).
Зеленый цвет — цвет растительности передает в поэзии Бродского значение незыблемости, уверенности, добротности и коллективизма. Сравните: 'Приглядись, товарищ, к лесу! / И особенно к листве. / Не чета КПССу, / листья вечно в большинстве!' ('Лесная идиллия', 1960-е); 'зеленая мощь' ('Воронья песня', 1964); 'Листва, норовя / выбрать между своей лицевой стороной и изнанкой, / возмущает фонарь' ('Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова', 1971.1984); 'Вглядись в пространство! / в его одинаковое убранство / поблизости и вдалеке! в упрямство, / с каким, независимо от размера, /зелень и голубая сфера
