Вы, являющіеся строгими и непогр?шимыми судьями этого челов?ка, укравшаго или убившаго, – разв? вы знаете побудившія его на это причины? Разв? вы знаете вс? условія среды, насл?дственности, даже случайныя обстоятельства, повліявшія на его мозг и заставившія его совершить тот поступок, который вы ставите ему в упрек? Вы, непогр?шимые люди, налагающіе проклятіе на того «подсудимаго», котораго полиція привела и поставила перед вами, – задавались ли вы когда-нибудь вопросом о том, не поступили- ли бы и вы так же как он, если бы вы были поставлены в т? же условія? Даже если бы вы, в самом д?л?, были такими непогр?шимыми, нравственными людьми, какими вас считают, то и тогда, им?я в руках право безжалостно разбить челов?ческую жизнь и свободу, вы не р?шились бы высказывать своих приговоров, если бы вы д?йствительно подумали о непрочности всего челов?ческаго. Если бы вы сознали, что вы д?лаете, вы в ужас? отвернулись бы от этого д?ла! Неужели посл? этого вы могли бы проводить ночи без кошмаров? Неужели вас не мучили бы призраки жертв вашего так называемаго правосудія? Н?т, только безсознательность – результат глупости и привычки – дает вам силу не сломиться под тяжестью упреков сов?сти и призраков ваших жертв.
Наше время критики и положительной науки не признает законности какой-нибудь высшей власти, награждающей добрых и наказывающей злых. Этот принцип был вполн? логичен на изв?стной ступени развитія челов?чества, но теперь он устар?л и мы противупоставляем ему другой. Каждый из нас считает д?йствія других людей хорошими или дурными, смотря по тому, пріятны они ему или непріятны, и сам поступает соотв?тственно этому. Он одобряет, восторгается, или нападает смотря по тому, соотв?тствует ли данный поступок его выгод?, его чувству, или его понятію об идеал?. Общая потребность в солидарности, заставляющая людей, подверженных одним и т?м же нападеніям, соединяться для общей защиты, кажется нам лучшей гарантіей будущаго общественнаго строя, бол?е спокойнаго, ч?м наш. Мы не судим: мы только д?йствуем и боремся, и думаем, что всеобщая гармонія сама явится результатом свободной д?ятельности личностей, как только уничтоженіе частной собственности сд?лает невозможным, чтобы какая-нибудь горсть людей держала в порабощеніи вс?х остальных.
Итак, мы не признаем, чтобы через каких-нибудь шесть нед?ль, или шесть л?т посл? совершенія изв?стнаго поступка, горсть людей, опирающихся на вооруженную силу, им?ла право собраться и, во имя отвлеченнаго понятія, наказывать или награждать совершившаго этот поступок челов?ка. Все это – одна трусость и лицем?ріе: вы обвиняете этого челов?ка в убійств? и, чтобы показать ему, что он поступил дурно, сами убиваете его через посредство палача – наемнаго убійцы на служб? у общества. Ни у вас, ни у этого палача, не будет даже того смягчающаго обстоятельства, что вы рискуете своею жизнью: вы д?йствуете под прикрытіем защищающей вас вооруженной силы. Мы, борющіеся с господствующим классом, говорим судьям: признайте прямо, что вы его защитники, и оставьте нас в поко? с вашими громкими фразами; поддерживайте т? привиллегіи, защита которых вам поручена, употребляйте силу, которую общее нев?жество дает вам в руки, но оставьте в поко? правосудіе и справедливость: они не им?ют ничего общаго с т?м, что вы д?лаете.
Чтобы мы могли как сл?дует оц?нить вашу роль охотников, травящих зв?ря, нам бы хот?лось, чтобы вы как-нибудь попали, будучи невинными, в руки ваших сотоварищей-судей, которые бы стали в свою очередь судить вас. Вы бы узнали тогда, сколько тревог и мученій должны были пережить т? подсудимые, которые проходили перед вами и которыми вы играли как кошка мышкой. Под впечатл?ніем потоков прокурорскаго краснор?чія, шумящих над вашей головой, перед вами встали бы призраки вс?х т?х несчастных, которых вы, втеченіе своей карьеры, принесли в жертву на алтар? общественнаго возмездія, и вы с ужасом спросили бы себя: не были ли и они также невинны как я?
Да, мы искренно желали бы, чтобы кому-нибудь из вас пришлось пережить, будучи несправедливо обвиненным, мученія вс?х т?х, кого вы видите перед собою на скамь? подсудимых, – потому что, если бы когда-нибудь его невинность была обнаружена и он вновь вернулся на свой пост, то он по всей в?роятности явился бы в суд только для того, чтобы разорвать свою судейскую тогу и покаяться во всей своей преступной жизни, когда он судил наугад и торговал челов?ческою жизнью.
Глава IX.
Право карать преступленія и отношеніе к нему ученых.
Современная наука твердо установила, что челов?к есть ничто иное как игрушка в руках д?йствующих на него сил и что свободы воли не существует: среда, насл?дственность, воспитаніе, климатическія и атмосферныя вліянія оказывают на челов?ка свое д?йствіе, сталкиваясь и комбинируясь различным образом между собою; они управляют челов?ком и заставляют его верт?ться, как вертится волчок, пущенный рукою ребенка. В зависимости от насл?дственности, воспитанія и окружающей среды, челов?к будет больше или меньше подчиняться одним силам или сопротивляться другим, но во всяком случа? его нравственная личность будет создаваться под их вліяніем.
Однако, установив вс? эти положенія, н?которые ученые, во глав? с Ломброзо, сд?лали попытку показать существованіе особаго преступнаго типа. Они занялись опред?леніем т?х аномалій, которыя, по их мн?нію, должны были быть свойственными этому воображаемому типу, долго обсуждали его различные признаки и, наконец, пришли к выводу о необходимости строгих наказаній, в?чнаго тюремнаго заключенія и т. под. Казалось бы, что раз челов?к д?йствует под вліяніем вн?шних причин, он не может быть отв?тственным за свои поступки; ученые это признают, но это не м?шает им говорить о необходимости карательных м?р! Ниже мы вернемся к объясненію этого противор?чія, а пока посмотрим, какіе именно признаки считаются учеными криминалистами характерными для преступника. В числ? их мы находим: сл?ды старых ран, аномаліи кожи, ненормальное строеніе ушей и носа, сл?ды татуировки. Есть еще и многіе другіе, которые им?ют также мало отношенія к духовному складу челов?ка, как и эти, но, не обладая спеціальными познаніями в области анатоміи, мы не будем входить в их разбор. Ограничимся пока только перечисленными. Итак, прежде всего, раны: ясно, не правда-ли, что челов?к, у котораго есть сл?ды старых, не может быть нич?м иным, как только закорен?лым преступником, особенно если он получил эти раны гд?-нибудь на работ?, или рискуя своей жизнью для спасенія другого! До сих пор мы всегда думали, что преступленіе состоит скор?е в нанесеніи ран, ч?м в их полученіи, но оказывается, что наука р?шила иначе: преступник – тот, кто позволил себя ранить. Что-ж, нам остается только преклониться! Что касается ненормальной формы носа и ушей, то напрасно мы трудились над р?шеніем вопроса о том, какое они могут им?ть отношеніе к свойствам челов?ческаго мозга. Мало того: Ломброзо сам признает, что многіе из т?х признаков, на которые он указывает, как на аномаліи, очень часто встр?чаются и у т?х, кого он называет людьми порядочными. Но в?дь в таком случа? эти аномаліи являются общим правилом! А мы-то думали до сих пор, что аномалія, это – свойство, выходящее из общаго правила! Оказывается, что наука по Ломброзо говорит нам противоположное – печальное противор?чіе, наглядно показывающее, как люди, спеціализировавшіеся на одном каком-нибудь вопрос?, на одном уголк? науки, теряют в конц? концов всякое ясное представленіе о ц?лом и стремятся только к одному: свести все к своей спеціальности.
Им?ть уродливое ухо или уродливый нос – особенно нос, конечно очень непріятно, особенно если этот недостаток принимает слишком см?шную форму. Н?т ничего красиваго в том, чтоб им?ть на лиц? какой- нибудь нарост или пятно; очень часто это бывает одинаково непріятно как для самого челов?ка, так и для т?х, кто на него смотрит. Однако мы всегда думали, что им?ть такого рода уродство и без того достаточно горестно, чтобы еще вдобавок на челов?ка смотр?ли как на преступника. Но так как таково именно мн?ніе Ломброзо, то нам остается только довести его до крайних посл?дствій и потребовать, чтобы акушерок и врачей обязали убивать вс?х новорожденных, являющихся на св?т с уродливым носом или ухом. Всякое пятно на кож? составляет в?рный признак нравственной испорченности. Возьмите, наприм?р, меня: у меня, помнится, есть гд?-то на т?л? такія пятна, а к тому же я – анархист, что уже само по себ? считается н?которыми признаком преступности; все это отлично подходит одно к другому и ясно говорит за то, что я должен стать преступником. А сл?довательно, нужно предать меня смерти: теорія очевидно предсказывает мн? смерть на эшафот?. Правда, если бы приложить эту доктрину ко вс?м, кто под нее подходит, то, может быть, в живых осталось бы очень мало людей, но зато каким бы совершенным оказалось челов?чество и в нравственном и в физическом отношеніи! Никогда не нужно отступать перед логическими посл?дствіями какой-нибудь теоріи, когда она основывается на наблюденіи, как теорія Ломброзо!
