– У нее чудесная малышка...
– Разве? Она, кажется, не живет с мужем.
– Разведена.
– Скверно, скверно. – Голос звучал теперь сочувственно-тихо.
– Вы, по-видимому, часто встречались с доктором Деварестом?
– Иногда чуть ли не каждый день, а потом не виделись месяцами.
– У вас общие друзья, интересы?
– Да, конечно. Мы были членами одного и того же клуба. Потом я вышел из этого клуба, но, когда бывал в городе, приходил туда в качестве гостя. Гостя доктора Девареста... Последний раз я был там шесть или восемь месяцев назад.
– Любопытное совпадение, – сказал я. – Как раз тогда кто-то рассказал доктору Деваресту о поступках одного его родственника, да таких, что доктор был потрясен.
Хармли усмехнулся.
– Вы говорите загадками, Лэм.
– Это не для вас загадки, Хармли.
Он рассмеялся.
– Я далек от критики, но, согласитесь, с первого нашего разговора...
– Жена этого «одного родственника» хочет знать, кто мог информировать доктора Девареста.
– А вы сами не догадываетесь?
– Нет.
– Вы не знаете, кто этот парень, которого мы здесь обсуждаем?
– Нет. Я расспрашиваю знакомых доктора. Потому спрашиваю и у вас... Вы ведь встречались с доктором – шесть или восемь месяцев тому назад?
– Точней – около семи месяцев, – поправил меня Хармли.
– И это, кажется, был период ваших частых встреч?
– Да как сказать? Скорее нет, – возразил Хармли. – Два дня подряд мы завтракали вместе, а в другой раз встретились после обеда у него в клинике. Доктор рассказал мне, чем он бывает занят в своем домашнем кабинете. – Хармли с усмешкой взглянул на меня. – А вас он посвятил в свои тайны?
– Устаревшая аппаратура, – засмеялся я.
– Вместилище для спиртного и детективов, – подхватил Хармли, тоже смеясь. – О, Хилтон умел хранить свои тайны. Но, думаю, немногим, самым близким друзьям он доверял.
– Разговаривая с вами, он упоминал о сейфе?
Хармли молчал в течение нескольких секунд. Глядел на фонтан, потом спокойно ответил:
– Что-то такое было. Подождите-ка... Мы завтракали вместе... Доктор сказал, что выбрал для себя сейф, самую лучшую модель. Да! В тот же день он его заказал.
– Послушайте, Хармли, я буду откровенен с вами: мне весьма важно знать, какие темы до последней вашей встречи вы обсуждали с доктором Деварестом.
– Зачем? Господи, неужели вы думаете, что это я сообщил ему сведения об «одном родственнике»?
– Да, я так думал.
В голосе Хармли появились сердитые нотки:
– Но я же не помню, о чем мы говорили на давних наших встречах.
– Прошу вас, постарайтесь вспомнить.
– Нелегкое дело, – проворчал Хармли. – Но постараюсь, если вам так это важно.
– Я был бы вам очень признателен, Хармли.
– Вот что я сделаю. Сегодня вечером попытаюсь восстановить в памяти все наши беседы с Хилтоном и записать, какие темы обсуждались. Потом эти записи отдам вам. Надеюсь, вы не будете раздражаться по поводу всяких глупостей, но ведь наши встречи носили личный и непреднамеренный характер, так что...
– Не упускайте ни одной детали. Может быть, вы упоминали о ком-нибудь или показывали доктору чьи- либо фотографии?
– Да, конечно же! – воскликнул Хармли. – Я как раз побывал в Южной Америке, сфотографировался там кое с кем и привез снимки. Был снимок, над которым мы еще хохотали... Снимок – по секрету, Лэм, – сделан в увеселительном заведении. Я припоминаю, что Хилтон попросил у меня копию этой фотографии. Я удовлетворил его просьбу... А почему вы спросили меня о фотографиях, Лэм?
– Я просто задаю вопросы. Самые разные. И вразброд.
– Но вы спросили о фотографиях...
– Они ведь всегда могут о чем-нибудь поведать, навести на мысль.
– Фотографии, которые я показал Хилтону, ни о чем не могут поведать, – сказал, став серьезным, Хармли. – Во всяком случае, они не связаны с той задачей, которой вы заняты. На фотографиях изображены преимущественно землевладельцы, южноамериканцы. Хилтон заинтересовался ими лишь потому, что Южная Америка много значила для меня, для моего бизнеса. Я вложил деньги в нефтяные промыслы.
– Доктор Деварест вкладывал деньги в ваше предприятие? – спросил я небрежно.
– Нет, – откликнулся Хармли. – К сожалению, доктор этого не сделал... А вы здорово продвигаетесь со своими «вопросами вразброд».
– Стараюсь.
Тон Хармли не смягчил, остался серьезным, появился в голосе и холод:
– Счастлив был познакомиться с вами, мистер Лэм. Возможно, мы еще встретимся.
– Непременно увидимся, – ответил я как можно более сердечно. – Я буду часто бывать здесь.
Хармли откланялся. В дверях едва не столкнулся с Надин Крой.
– Узнали что-нибудь? – напрямик спросила она.
– Почти ничего... Хармли показывал доктору фотографии, подарил пару снимков. На них изображены люди, вложившие деньги в южноамериканские предприятия.
– Не понимаю, при чем тут наши проблемы...
– Он тоже не понимает... Но утверждает, что уже видел вас где-то.
– Тогда это тот самый человек, который приходил к Уолтеру. Вы ему намекнули, где он мог видеть меня?
– Нет.
– Почему?
– Пусть сам вспоминает. Я должен собирать сведения, а не разглашать их.
– Может быть, мне удастся растопить лед, намекнув, что мне знакомо его лицо и...
– Нет, оставим все как есть.
– Вы, кажется, обидели его, мистер... э-э-э... Дональд?
– Обидел.
– Каким образом?
– Я спросил его, не вкладывал ли доктор Деварест свои капиталы в нефтепромыслы.
– Что же здесь обидного?
– Если доктор Деварест вкладывал деньги в предприятия Хармли, то значит... вышеупомянутый Хармли утаил этот факт от миссис Деварест.
– Не понимаю.
– Допустим, доктор дал ему двести пятьдесят долларов – вложи, мол, в дело от меня. Нефтеразработки принесли высокие прибыли. А Хармли приезжает и возвращает – двести пятьдесят долларов.
– Эта сумма должна быть где-то зафиксирована.
– А если она не была зафиксирована?
Миссис Крой встревожилась:
– Вы не очень-то доверяете людям.
– Не особенно, – согласился я. – Вы не могли бы уговорить вашего бывшего мужа встретиться с мистером Тимканом?
– Только если Уолтер решит, что встреча выгодна для него.
– Хорошо бы устроить так, чтобы встретились Хармли и мистер Крой и при этом присутствовал бы еще
