И Хармли удалился.
Надин снова подошла ко мне.
– Все идет великолепно, Дональд, – тихо сказала она. – По-вашему, узнал Хармли Уолтера или нет?
– Нет, но ситуация немного изменилась. Я скажу вам, когда вы освободитесь.
Она слегка пожала мне руку выше локтя и, одарив меня сияющей улыбкой, исчезла за дверью.
Я поймал на себе внимательный взгляд секретарши Розы.
Терпеть пришлось еще десять минут. Наконец показались Уолтер Крой со своим адвокатом. Тимкан провожал их.
– Вы должны понять...
– Мы уведомим вас о нашем решении завтра, – перебил Тимкана адвокат Уолтера, мягко подталкивая своего клиента к двери.
Как только они ушли, Тимкан пригласил меня в кабинет.
– Так знакомы они или нет, как вы считаете? – торопливо спросил он.
– Они не знакомы в общепринятом смысле. Но Хармли сказал, что уже видел Уолтера Кроя. С Уолтером Кроем у него связаны неприятные ассоциации, якобы Крой надул его в каком-то деле... Для вас это важно?
Тимкан взглянул на миссис Крой, нахмурился, подошел к окну, потоптался там, затем прошелся по комнате.
– Все совпадает. Если бы мы нашли способ как-то подтолкнуть его к более ясному воспоминанию... Правда, я все равно не соображу, какую информацию он сообщил доктору Деваресту, чтобы прижать Уолтера. Странно, что Хармли не помнит и этого.
– Не менее странно и то, что Крой не узнал Хармли, – сказал я.
– Не узнал, – подтвердила Надин. – Я уверена в этом.
– Можно, по всей видимости, предположить, что Уолтер Крой нелегко поддается давлению, – заключил я.
– Вы верно судите о его характере, – согласился Тимкан.
– Вам никогда не приходило в голову, что Уолтер – хороший актер?
– Что вы имеете в виду?
– Допустим, он сразу узнал Хармли, но понял, что тот не узнал его. Опасаясь, что Хармли рано или поздно вспомнит, где они встречались, Уолтер решил уладить свои дела, поскорее договориться с вами и убраться отсюда.
Тимкан задумался.
– Что-то в этом есть, – пробормотал он, – только Крой и Пинчли не были со мной особенно сговорчивы.
– У меня сложилось впечатление, что переговоры прошли удовлетворительно.
– Что касается денежной стороны, мы ничуть не продвинулись вперед, – весело пожаловалась миссис Крой.
Тимкан нахмурился. Его тщеславие было уязвлено.
– Мне не хотелось бы вмешиваться в ваши дела, – сказал я. – Я просто выдвинул предположение. Могу ли я еще чем-нибудь помочь?
Миссис Крой, по-видимому, испытывала облегчение: можно было избавиться от меня, не подыскивая предлога. Она еще раз ослепительно улыбнулась мне.
– Спасибо, Дональд, вы великолепно вели роль и очень нам помогли. Но, конечно, нельзя требовать, чтобы вы тратили на нас все свое время.
Я задержался в приемной, разыскивая свою шляпу. Роза вновь окинула меня испытующим взглядом.
Убедившись, что за мной никто не следит, я перешел через дорогу и проник в контору консультанта- криминолога Фарадея Фостера.
Фостер – превосходный образчик современного интеллектуального детектива – был похож на университетского профессора.
Я показал свою визитную карточку и сразу перешел к делу:
– Можно что-нибудь сказать об этих волосах?
Фостер взял у меня из рук конвертик, вынул волоски, осмотрел их.
– Пойдемте со мной.
В лаборатории Фостера была собрана сложная аппаратура. Микроскопы, препараты для обнаружения невидимых чернил, приборы для съемок в ультрафиолетовых лучах, оборудование для микрофотографирования.
– Хотите посидеть здесь и покурить? – спросил Фостер. – Или будем смотреть вместе?
– Я предпочел бы познакомиться с тем, как вы это делаете.
– О’кей. Идите сюда.
Он аккуратно уложил волоски на приборное стекло, распрямил и закрепил каждый. Вставил стеклышко в микроскоп и начал поворачивать ручку фокусировки, сопровождая свои действия комментариями:
– Волосы не отрезаны, а вырваны. Видите? Их корни повреждены. Вот этот волос принадлежал женщине лет сорока – сорока пяти. Впрочем, большой ошибки не будет, если мы расширим возрастные рамки – от тридцати пяти до пятидесяти лет. Волос удален в результате очень слабого воздействия. Его можно найти на расческе или щетке.
– Все волоски одинаковые?
Он вгляделся.
– Нет.
– Чем же отличаются от этого волоска остальные?
– Секунду терпения.
Фостер вставил стеклышко в другой микроскоп, стал наводить на резкость большой бинокулярный микроскоп.
– Взгляните-ка сюда, Лэм.
Я приник к окулярам и увидел кусок манильского троса толщиной в полдюйма.
– Вы можете разглядеть структуру волоса, которая расплывается в этом рыжеватом тумане? – спросил Фостер.
Я что-то промычал.
– Сейчас. – Он опять покрутил ручку фокусировки. Рыжее пятно отступило. На стекле обозначился кусок угольно-черного кабеля.
– Смотрите, здесь особая структура, чешуйчатая, грубая, как кора на дереве. Хорошо видно?
– Да.
– Теперь исследуем другой волос. У него такая же структура.
В поле зрения появился еще один кусок кабеля.
– Замечаете оранжевую подсветку? Словно смотришь сквозь оранжевое стекло.
– Что это такое?
– Краска. Скорее всего, хна.
– Значит, волосы принадлежат разным людям, по меньшей мере двум.
– Трем. Вы принесли мне пять волосков из причесок трех разных женщин.
– Какие-нибудь еще подробности?
– Пока нет. Это был только первый осмотр, весьма приблизительный. Для более точных и квалифицированных оценок я должен промыть волоски в эфире и спирте, высушить их, обработать скипидаром, прежде чем снова поместить их под микроскоп... Вам нужен подробный отчет?
– Сколько вам для него потребуется времени?
– Примерно сорок восемь часов.
– Слишком долго!
– А та информация, которую вы уже получили, представляет интерес?
– Да.
