как сего достигнуть, ибо, кажется, что и самое забвение почтётся в величайшую мне милость!
Прощай, будь здоров и благополучен.
Душевно почитающий Ермолов
К тебе в числе гвардейских офицеров приедет Мартынов. Прикинь ему несколько ласковых слов. Я знаю родных его, которых очень люблю.
6
от Ермолова[20]
Почтенный Павел Христофорович
Боялся бы я наскучить тебе моими письмами ничего другого кроме просьб в себе не заключающих, если бы в тебе самом не находил извинения, ибо тебе скажет сердце, можно ли отказать родным, на первую службу отправляющим молодых людей, в край, знаменитый молвою о нем ужасною, против черкес, которых одно имя приводит в трепет.
Меня просили рекомендовать тебе офицера Гвардии Новосильцова, отправившегося, между прочим, к тебе на службу. Из числа родных его есть люди, доброжелательствующие мне и я, из благодарности, не должен был отказать им в том.
Я сказал, что молодой человек найдет в тебе строгого начальника, в глазах которого лучшее ходатайство есть достоинство и способности, которые предпочитаешь ты всякому могущественному предстательству. Впрочем, испытай молодого человека, доставь ему случай познакомиться с опасностями войны, обрати на него внимание, если его заслужат, порывы его, и стремления.
Родные его могли бы достать значительную рекомендацию к Раевскому, но их желание есть, чтобы он имел честь служить под личным твоим начальством, и конечно не для того, чтобы это было легче.
Я, пробывши месяц в Петербурге, возвратился за три дни до Светлой в Москву, получив увольнение от заседаний в Совете, до излечения болезни.
Я, благодаря Богу, здоров, чрезвычайно доволен моим положением, надеясь пользоваться долговременным и, что еще вернее, вечным спокойствием.
Детей моих поручил под надзор доброму и благородному Викторову, который заботы их принял на себя с совершенным великодушием и я, со стороны сей, вполне обеспечен.
Прощай, желаю тебе по истине более того, что бы пожелал себе.
Душевно преданный Ермолов
7
Пред тебя, почтенный Павел Христофорович, предстанут трое из студентов здешнего университета, пожелавшие посвятить себя службе военной. С успехом продолжая науки и уже в высших находясь классах, они могли при выпуске воспользоваться значительными преимуществами, но, избрав путь военный, им не предоставлено ни малейших, и они, как вольноопределяющиеся, поступают на четыре года солдатами.
Без сумнения были люди, порицавшие подобную решительность, многие могли найти невыгодную сторону такового предприятия, но я далек был охладить в них пламень сего порыва и не иначе, разумею его, как призвание (vocation) и предсказал им счастливые успехи под предводительством начальника, которого высокие чувства оценят похвальное стремление.
Вот имена молодых людей:
1. Василий Голицынский
2. Яков Михайлов и
3. Павел Тимофеев.
Поручи их, любезнейший друг, внимательному полковому командиру, чтобы могли быть замечены их усердие и умение, ибо если они окажутся способными и могут употреблены быть с пользою, жаль было бы и несправедливо томить их в низших степенях.
Ты должен с благодарностию взглянуть на молодых людей, которых живейшее желание служить под начальником, коего имеют и славными подвигами они воспламеняются.
Прощай, будь благополучен сколько того желает
Душевно преданный Ермолов
8
Любезнейший Павел Христофорович. Неужели не досадуешь на себя, что со времени отъезда на Линию, ты не слова не написал мне, ниже не вздумал порадовать меня твоим успехам, равно примечательными, как предприимчивостью, твердостию и самим исполнением. Донесения Твои получены во время пребывания здесь Государя, и ему угодно было о действиях твоих пересказать мне, со всею подробностию, не упустить не малейшего обстоятельства.
Я сообщу тебе примечательнейшие места рассказа, собственно до тебя касающиеся: «Граббе познакомившись с краем приехал в Петербург, мы обо всем с ним переговорили и он вполне исполнил мои ожидания», далее продолжая сказал: «Граббе не тот человек, который, взявшись за предприятие, когда- либо отстал от него». Хвала тебе и отдавая справедливость заключил сими словами: «Он в последствии будет отличнейшим Главнокомандующим».
Надеюсь, любезнейший друг, что тебе приятно будет узнать об этом и думаю, что о сем не сказали бы тебе и самые приближенные его; я же кому мог рассказал о сем, ибо со мною не может иметь места une conversation confedentielle*, следовательно нет тайны!
Вероятно, никому, сей Государя отзыв, не мог быть столько приятным, как мне, но я виноват только в том, что замедлил сообщить тебе оный, и признаюсь, что ты хоть несколько строк напишешь о себе. Не правда ли, что подобные слова Государя лестнее самих наград, тебе предоставленных.
Теперь приступаю к различным просьбам, которые прошу выслушать с терпением.
К тебе отправляющийся полковник князь Голицын, податель письма сего, хотя известный тебе, убедительно просил меня рекомендовать его в твое расположение. Ты знаешь его как умного человека и храброго офицера, и я прибавлю к тому, что в бытность его в Грузии в мое время, я во всех отношениях был им совершенно доволен. И, надеюсь, что он служить будет отлично, а потому, в том не посмею усумниться, чтобы он не нашел в тебе начальника готового быть ему полезным и желающим направить его обстоятельства.
Покойного С.Пбургского Почт-директора Булгакова жена просила меня о воспитаннике Константине Зубкове, служащем в Кабардинском Егерском полку, чтобы я написал тебе о нем и желание ея заключается в том, чтобы произведен он был в офицеры. Я только привожу его на память, а далее определит твоя справедливость. Последняя просьба есть, собственно, моя, и много меня занимающая, которую, кажется, не трудно тебе исполнить, но прежде хочу чтобы по дружески сказал ты мне свое мнение.
Меньшой из сыновей моих, имеющий хорошие умственные способности, учится так лениво, что не сделает успехов которые бы, в положенные для принятия в учебные заведения годы, дали ему возможность выдержать экзамен, для поступления во оныя установленный, почему хочу определить его в войско под твоим начальством. Ты сделаешь мне величайшее одолжение, и, конечно, благодеяние для него, если не откажешь мне принять его и поручить строгому из Командиров. Вот мои условия, буде таковые позволительны, когда испрашивается милость. Ускорить производство его в унтер офицеры, но далее офицерский чин он не должен иначе заслужить как отличною храбростию и совершенною годностию. Jene dua non. Я желаю, чтобы он достал его не по благоволению к нему (то есть ко мне), но за труды, и это при недостатке других дарований, будет большим ему удовлетворением. Опасностей я за него не страшусь и самая смерть излишне не огорчит меня, ибо, вразумляя его, как и других братьев, я не мог внушить того прилежания к наукам, того стремления проложить себе путь трудами и усилиями и потому не почитаю его достойным равной с иным участи и со стороны моей равного о нем попечения. Теперь он учится в институте Лазаревых и там отзываются с похвалою на счет его поведения и при всей лености у него будут мелочные
