Давно не писал к Вам, и не прислал денег, отправленному от меня, для преодоления горных кавказских, юноши Горского. Теперь препровождаю четыреста рублей ассигнациями из коих 300 на годовое жалование и 100 на могущие встретиться надобности при вступлении в службу.
Повторю о нем просьбу мою отдать его на руки строгого и порядочного фельдфебеля, о чем Вам слово сказать полковому командиру. Подтвердите, сделайте дружбу, чтобы излишнего не было оказываемо ему снисхождения, надобно чтобы познакомился он с трудами и нуждою. Если не возможно породить в нем чувств, хорошо уже пробудить чувственность, ибо и эта в усыплении.
Довольно сказать тебе, что о приезде его в Ставрополь я знаю из письма его к одному из школьных товарищей, вероятно подобному себе. Мне не догадался написать ни слова.
Воображаю, сколько должен я скучать тебе просьбами моими. Когда меня уже заставляют терять терпение, не отведывающиеся со своими. И вот в чем на сей раз состоит дело. У тебя служит инженерный офицер Бутков. Отец его говорит сам, что он щедро весьма награжден и просит только ходатайствовать о твоем к нему внимании.
Недавно, в 10-й Черноморский Линейный батальон, определен из Гвардии поручик Шупинский. Я знал его еще в Гвардейской Юнкерской Школе великим шалуном и теперь просьба родных в том состоит чтобы строго начальство не допускало его продолжать делать шалости.
Вот и конец дел моих.
Письмо мое только что застанет тебя, ибо по слухам Московским, ты выступаешь для окончательного низложения горцев. Говорят, на Вас не возлежит обязанности употреблять Евангельской кротости.
Желаю, почтенный Граббе, тебе совершенного успеха, чего не может случиться иначе.
Душевно преданный Ермолов
17
Почтенный Павел Христофорович
Отправляющий на Кавказ корпуса жандармов подполковник Кушинников просил меня поручить его благосклонному вниманию Вашему. Об нем много говорил мне хорошего, и я в этом не хотел отказать близкому родному хорошего и долгое время приятеля моего Марченко, бывшего члена Государственного Совета.
Он едет, как обыкновенно отправляется к Минеральным водам чиновник жандармский и, вероятно, не будет напрашиваться на военные действия, на что, впрочем, я настаивал, зная, что ты имеешь г-на Юрьева, к которому сделал уже привычку.
Итак, да будет по благоусмотрению твоему, а человеку достойному тебе приятно быть полезным! Он будет уметь высокую дать цену благосклонному отзыву твоему на счет его, отзыву многоуважаемому.
Прощай. Будь благополучен согласно с желанием истинно любящего Ермолова.
Надеюсь, что по дружбе ты не забудешь юношу Горского употребить на настоящую службу. Может быть, этим развяжешь мешковатость, и уменьшится почти непрерывающийся сон его, единственное его занятие.
Признаюсь, что, мало ожидая от подобного существа, рад я буду чрезвычайно, если природа не откажет ему в храбрости подобно как многим не весьма благородным животным.
18
Полковник Греков доставил мне случай писать тебе, Почтенный Павел Христофорович, и я чрезвычайно за это ему благодарен.
Сажи ему за это несколько почтительных слов, как человеку, гордящемуся честию быть под твоим начальством.
Давно весьма ничего и о тебе не знаю, совершенно ничего о действиях и успехах Ваших, которые по мере способов Вам представленных, должны были быть решительными и обширными, и таковыми ожидал их Государь Император, как о том были слухи. Вижу из официальной газеты, что создалась крепость Евгениевская, и все имею право заключить, что подобный памятник есть свидетельством признательности важных заслуг. Полагаю, что на сей год уже кончены значительные предприятия и разве продолжаются одни мелочные действия, ибо имеем уже известие о возвращении Головина в Тифлис.
В последнее пребывание в Москве Император отзывался особенно довольным действиями Анрепа на берегах Черного моря. Не произнес он имени Раевского, но легко было заметить, что не в пользу ему, выставлял совершенно успешную систему первого, говоря, что в Закубанцах, в короткое время
В последнее пребывание в Москве Император отзывался особенно довольным действиями Анрепа на берегах Черного моря. Не произнес он имени Раевского, но легко было заметить, что не в пользу ему, выставлял совершенно успешную систему первого, говоря, что в Закубанцах, в короткое время его командования ощутительно желание его с нами сблизиться. Не знаю Анрепа, и в жизнь мою его не видывал. Что сказать о себе? Для жизни политической я умер и нахожу, что после того весьма покойно существовать для небольшого весьма числа добрых приятелей! Восемь месяцев в году живу в деревне, остальное время в Москве, в кругу малом и не шумном. Здоров так как бывал двадцать лет назад, и утешаюсь, что не одна только старость делает негодность мою для службы, о которой имею я благоразумие довольно уже давно не иметь помышления. Вот как возможно измениться от честолюбия.
Скажи, любезнейший Павел Христофорович, отчего ты редко или даже почти никогда ко мне не написал ни слова? О делах успешных и которые относятся ко славе русского оружия, можно безболезненно уведомить, если же бы что могло случиться не выгодного, я о том и знать не хотел бы.
Прощай! желаю тебе всего, что может быть приятным и полезным. Скажи мое совершеннейшее почтение Ея Превосходительству, которой, к сожалению моему, я до селе не известен. Прощай!
Дружески преданный Ермолов
Полковник Белов просил, чтобы я рекомендовал его Тебе. В значительном его чине, сказал я ему, нельзя уже не быть известным начальнику. У Вас же действия непрерывные.
19
Почтеннейший Павел Христофорович
Без сумнения Вы одобрите молодого человека, от службы покойной испрашивающегося на службу тяжелую, опасную, и потому теперешнему случаю безболезненно прошу Вашего взора на поручика Волкова, который по желанию его переведен из Бородинского Егерского в Апшеронский пехотный полк, для того чтобы быть в действии против горцев. Я не знаю, и не видывал молодого человека, но не могу не склониться в пользу того, кто с веселым духом ищет случаев, где могут оторвать голову.
Прошу также взгляда Вашего на господина Кавата. определенного инспектором аптекарской частит на Кавказ и в Грузию. Желая устроить часть сию он необходимо будет обращаться к Вам с своими представлениями и хорошо очень знает, что удостоясь благосклонного внимания Вашего он достигнуть может скорейших в том успехов. Тут мне не нужно усиленных просьб, ибо со мной согласовываться будет сама любовь Ваша к порядку и желанию устройства во всех подчиненных местах.
Когда же любезнейший Павел Христофорович, из моего солдата сделаете Вы великого унтер-офицера? Вы там заняты, что не естественно помнить о существе столько ничтожном, а далее перейдете к важнейшим назначениям, и он совсем останется или даже подпасть может начальству, которому приятно будет сделать мне оскорбление.
Да будет по воле Вашей!
Желаю Вам здоровья и счастья и успехи должны Вам принадлежать!
Душевно почитающий Ермолов
Дайте ради Бога Волкову случай схватиться с горцами.
