положительно противное? Ты, однако же истреби письмо мое.
Ты описываешь праздник артиллерийского училища, на который тебя приглашали. Со свойственным тебе благородством хочешь ты отвратить на ветерана то отличное уважение и удовольствие, которыя произвело появление молодца настоящего времени, среди воспитывающегося на брань юношества. Весьма деликатен способ сказать мне, что меня помнишь и я не оскорблю тебя удивлением с моей стороны. Юношество допускает резкие впечатления настоящего, давно прошедшее есть история скучающая ему в классах.
Многое написал бы я еще и с намерением задрать тебя, ибо любуюсь необыкновенным слогом твоих писем, но нет времени и уже вступает существо, которое могло бы превратиться в пишу изящного качества. Прощай, желаю тебе лучшего всего и весь твой
Ермолов.
Его Превосходительству
Павлу Христофоровичу
Граббе в собственные руки
24
Поздравляю почтенного Павла Христофоровича, друга моего, с производством в чин. Не есть ли это, наконец, хоть опоздалая усмешка давно неблагоприятствовавшего счастия? Все-таки лучше, хоть не столько радовать должно как прошедшее во время. Меня оно утешило, как средство расширись сферу действия и поставить наряду с великими нашего времени, которым не уподобиться от тебя совершенно зависит. Благодаря могущественному фельдмаршалу он хочет быть единственным и в равный с собою чин никого не пускать, следовательно старшего над собой ты иметь не будешь. Вот мои соображения, но существует сила партий, а происков без конца! Это на твое искусство любезный Граббе, впрочем, может быть, место и прямоте действия. Мои желания за доброго моего друга. Никогда не забуду последнего письма твоего, которое меня старика тронуло чрезвычайно.
Письмо мое представит тебе сын покойного брата моего известного Дениса Давыдова, знаю, что ты готов сделать ему, что возможно по справедливости. Но мне отвечать будешь, если он, имеющий имя Ахилл, ранен будет иначе как в пятку. Ты найдешь в нем офицера отменно учтивого, которого болезнь заставила жить за границею долго, но не бесполезно!
Прощай, лучше всего прошу Божия тебе благословения.
Душевно уважающий Ермолов
25
Итак, почтенный Павел Христофорович, ты попал на службу прежней твоей жизни мыслителя, книги и перо в твоем распоряжении. В прежнем, для отдохновения, имеешь спутниками Егеря и Пажа, теперь же и самого Кавалергарда по временам, ежели есть свободная минута. Все милое семейство вкруг тебя и вид счастливого отца не есть зрелищем обычайным.
По совету твоему посылаю при сем на память Арк. Павловичу Никитину ничтожный подарок и конечно не возможно придумать лучше сигарницы с принадлежными к ней безделками. Жалею, что Pert monnuie доселе по размеру состояния искусного художника. Я присоединил моей руки записочку, которую прошу принять по приятельски.
Хотелось очень иметь более, но нет дома помощника моего, которому продиктовал бы я половину письма и лучше употребил бы другую, теперь же глаза в отсутствии и не без затруднения пишу о пустяках. Это выгодно в отношении к другим, на корреспонденцию претендовать не могу. Для тебя же сохраняется остаток способности.
Прощай!
Искренне душевно преданный Ермолов
Письма П. X. Граббе К А. П. Ермолову.[31]
1
А
Милостивый Государь Алексей Петрович!
Возвратившись после окончания войны, благодаря Бога, цел и здоров, первой мой долг воздать дань глубокого почтения и вдохновить изъявления неизменной признательности к незабвенному моему начальнику, которого отеческая заботливость и неистощимое снисхождение украсили столько лучших лет прошедшей моей молодости. Примите же и теперь, достойнейший Алексей Петрович, снисходительно эти строки, как излияние сердца, Вам постоянно преданного, от человека, которого одна из повелительнейших потребностей, одно из благодеяний, которого наиболее просит у провидения, есть увидеть Вас, хотя на короткое время, услышать этот голос, эти слова, душу уловляющие, которыми я некогда имел счастие услаждаться.
Ни слова не скажу здесь о минувшей войне, одной из многотруднейших, дабы не слишком обременить письмо. Сам лично, в тесном моем значении, я был довольно счастлив, но в отношении отличий, которыми меня не балуют, но по употреблению которое из меня иногда делали.
В Яссы приехал я по случаю назначения моего Начальником штаба войск в Молдавии расположенных, назначение хотя приятное по отношению моему с Корпусным командиром г-м Ридигером, но которое основание имею почитать временным и ожидать более прочного.
Удостойте же некоторого воспоминания человека, который с чувствами глубочайшего почтения и преданности останется навсегда
Вашего высокопревосходительства
Милостивого Государя или лучше моего благодетеля
Алексея Петровича
Покорнейший слуга
Павел Граббе.
2
С.
Это письмо, глубокоуважаемый Алексей Петрович, вручит Вам Гвардейского Генерального штаба штабс-капитан Милютин, один из самых отличных офицеров Армии с умом, украшенным положительными сведениями, он соединяет практический взгляд и не на одни военные предметы. К тому же примерной храбрости, благороднейших чувств, он во всех отношениях был мне полезен и приятен. Приласкайте его и расспрашивайте о чем хотите. Он столько знаком со всем, что здесь происходит, что передаст Вам изустно хорошо и подробнее, нежели позволило бы то письменное изложение. Он расскажет Вам также о семейном моем быте, где он был принят по достоинству. Он скромен и даже несколько застенчив. Вам нужно будет его ободрить. За этим у Вас дело не станет.
Пребывание г-на Головина в Петербурге не только не приносит пользы, по крайней мере линии, но запутывает только и затрудняет дела. С того времени я в беспрерывной полемике с Петербургом по самым важным вопросам военным и гражданским (des ques tious vitales). Ему почти во всем отказывают, и недостаточное внимание к нему, отражается на дела и лица. Несколько уже недель я провожу в тяжкой и неприятной работе, от которой равнодушие к пользам службы, столь обыкновенной, могло бы меня избавить, но преданность и любовь к Государю и России не позволяют мне уклониться от моего долга, хотя бы это возбудило уснувшие неприязни и повлекло за собой для меня неприятности.
С Г. Головиным я продолжаю быть в самом приязненном отношении, и не хочу верить, по крайней мере, умышленному противодействию мне (Mais saus aller pourtaut). Что касается до Раевского я вынужден этого
