Они обогнули Вороний Камень, повернулись, некоторые бросились, распластавшись низко над землей, прямо на него. Он поймал взгляд одной из них, она остановилась. Две другие подскочили совсем близко и легли, когда он на них поглядел. Но первая приблизилась почти вплотную.
— Пошла отсюда!
Он замахал руками.
— Бен… Хороший Бен… Уходи, Бен…
Собака с бельмом на глазу прыгнула на него, куснула за коленку и отпрянула. Он попытался погнаться за ней, хотел ударить ногой, но другая собака слегка укусила его за икру.
— Лесс, Лесс… Бен… Фу!.. Пошли прочь! Эй, да уберите ваших чертовых собак!
Его голос растворялся в серых тучах; ветер разносил обрывки слов над мшистым торфяником.
Сразу две собаки бросились к нему, он отпрыгнул от Вороньего Камня, упал, покатился по крутому склону, по траве… Все закружилось, закрутилось — горы, небо, высунутые собачьи языки, оскаленные пасти… Потом он опять был на ногах, но собственный вес неудержимо тянул вниз, а свист становился громче, и собаки молча преследовали его. Атака… пауза… животом к земле… атака — легкий укус… прыжок назад… атака…
— Хороший Бен… Хороший Лесс… Бен, Бен, пошел прочь… Боб!..
По траве, по каменистым осыпям, через заросли папоротника… снова по траве, вдоль ручья — собаки преследовали его. Если он кидал в них камнями, они оскаливались, рычали и кусали больнее.
Он бежал, падал, поднимался, бежал, он был уже недалеко от берега реки… Они не отставали.
Люди ниоткуда не появлялись, но казалось, он все время слышит их свист и голоса — совсем недалеко, за кустами, за живой изгородью.
Собаки следовали за ним по дороге к дому — медленными большими прыжками, разинув розовые пасти…
Вот аллея, ведущая к входу в дом… Собаки отстают… пятятся назад, они больше не преследуют его… Они задирают задние лапы на придорожные столбы и потом исчезают в кустах.
— …Хорошо, Бен… Хорошо, Лесс… Сюда, сюда… Молодец, Боб…
Кто их зовет?.. Кто их звал?.. Кто натравил на меня?.. Кто сказал, что я пошел в горы? Кто узнал об этом?..
Ему хотелось спать. Все, что ему хотелось сейчас, — спать… спать…
Спать… и есть… Кто мог знать, что я ухожу и не хочу возвращаться? Кто?.. Что они от меня хотят?.. Никто не насылал на меня собак раньше, когда я… когда мы ходили в горы… Кто узнал обо мне?.. Кому это было нужно?.. Да и были ли они вообще… эти собаки?.. Но я все равно не вернусь… Не дождетесь…
22
— Где вы были? — спросил Клайв. — Я уже хотел идти искать вас обоих.
— Да ладно тебе, папа, — сказал Роджер.
Он согнул локоть руки, в которой держал кий, положил пальцы другой на зеленое сукно, ударил по шару.
— Добрый вечер, Клайв, — сказала Элисон. — Мы гуляли.
— Не говори под руку! — крикнул Роджер. — Из-за тебя…
— Она ничем не мешала, — возразил Клайв. — Плохой работник всегда валит на инструменты. Это ведь кий, дорогой мой, а не ручная пила. Посмотри, как надо. Кий движется свободно — вперед, назад, вперед, назад. И ровно… не задирай задний конец. Вот, гляди…
Клайв сделал несколько ударов, и каждый попадал в цель.
— Клайв, вы гений, — похвалила Элисон.
— А мне говорят, что это свидетельство даром истраченной юности, — сказал Клайв.
— Зачем ты собирался искать нас? — спросил Роджер.
— Так… ничего особенного. Хотел сказать, что надо осторожней… не нарываться на скандал с ней в ближайшие два дня.
— Никто и не собирается, — сказал Роджер. — А что все-таки случилось?
— Ничего такого. Но пока ее величество не сойдет с престола, не нужно ее особенно раздражать.
— Я не понимаю, — вмешалась Элисон, — при чем тут мы?
— Старушка Нэнси, — объяснил Клайв, — пожаловалась Маргарет, что из кладовой пропали хлеб и сыр. Бурчала, что пока еще отвечает за хозяйство и что кухня — ее территория. Так что, пожалуйста, никаких налетов туда.
— Отец, о чем ты говоришь? — спросил Роджер. — Ты здоров?
— Из кладовой исчез весь запас сыра, — повторил Клайв.
— Я ничего не брал! — крикнул Роджер.
— Я тоже, — сказала Элисон.
— Меня не это беспокоит, — объяснил Клайв. — Мы завтра пополним запасы. Но я не хочу скандалов. Потерпим еще парочку дней, ладно?
— Нет! — возразил Роджер. — Мы должны выяснить, кто стащил! Не хватает нам здесь ворюг!
— Конечно, Клайв, — согласилась Элисон. — Лучше выяснить.
— Да бросьте вы из-за ерунды… — сказал Клайв.
— Готов спорить, это ее сынок, которого она таскает за собой, — не унимался Роджер.
— Да, может быть, это Гвин, — как бы вспоминая что-то, сказала Элисон. — Он недавно брал еще кое-что.
— Точно… — повторил Роджер. — Послушай, Эли, а не ты взяла мой дождевик? Он висел в передней.
— Зачем он мне?
— Значит, тоже Гвин увел! Потому что на вешалке его нет. Если это правда, я вобью ему зубы в глотку!
— Оставь, — сказал Клайв. — Послезавтра мы избавимся от них. Не стоит поднимать шум из-за ерунды. Вы собираетесь сегодня обедать?
— Ой! — воскликнул Роджер. — Ручаюсь, он взял еще кое-что. Спорим? Пошли в переднюю.
Он первым выбежал из бильярдной, кинулся к ящику с обувью, стоящему рядом с мусорной корзиной.
— Так и есть! — опять закричал он. — Отец! Этот тип хапанул мои горные ботинки!
— Я поговорю с ним вечером, — сказал Клайв.
— А я и говорить не буду. Сразу врежу!
— Прошу, не нужно скандалов и уличных боев, — сказал Клайв. — Овчинка не стоит выделки!
— И пускай его мать узнает! — настаивал Роджер. — Какой у нее сынок! Мы-то как-нибудь переживем.
— Не ерепенься, — успокаивал Клайв. — Не расходуй нервные клетки.
— Конечно, отец, твой девиз: «Ударят по одной щеке, подставляй другую». Так?
— Может, и так… Идите наверх. Если соблаговолите спуститься к обеду, то переодевайтесь и ждите гонга. В доме должен быть порядок. Как у людей. Нам ни к чему тут крикливые детишки с плохими повадками. В любых случаях жизни главное — сохранять хорошие манеры. Согласны?
— Конечно, отец.
— Ну и прекрасно. А Гвин извинится перед всеми. Я его заставлю.
— Зачем, Клайв? — сказала Элисон. — Не нужно.
— Послушай, Принцесса, — голос Клайва звучал непривычно твердо. — Позволь мне решать, нужно или нет. Договорились?
— Хорошо, Клайв. Извини…
Гув Полубекон постучал в открытую дверь.
