– Генерал Четопиндо считает, что Гарсиа на его машине сбежал за границу, прихватив с собой ценные секретные бумаги.
– Чепуха какая-то. Кто в нее поверит?
– Да никто из наших на фабрике и не верит, – вздохнула Люсия, – но факт налицо: ни машины, ни Гарсиа не обнаружили.
– А давно длятся поиски?
– Уже несколько часов, чуть ли не целый день, если верить радио.
– Не мог он бросить друзей, дело… Не мог он бросить Роситу! – сердито воскликнул Рамиро.
– Не мог, – согласилась Люсия, бессильно уронив руки на колени.
– «Передаем экстренное сообщение», – снова раздалось в репродукторе, когда марш иссяк.
Рамиро ударил по репродуктору, и он, словно поперхнувшись, замолчал.
– Идем! – Рамиро решительно взял Люсию за руку.
– Куда? – удивленно подняла она глаза.
– К Орландо.
Дом Орландо Либеро ничем не выделялся среди других. Вообще стороннему человеку, попавшему в район фавел, было, должно быть, непонятно, как здешние жители отличают свои дома от соседних? Ведь все строения с виду вроде бы одинаковы. Впрочем, чужие сюда забредали редко.
Сегодня в доме Либеро было тесно – не протолкнешься. А люди все подходили и подходили.
– Гарсиа найдется! Вот увидите, Гарсиа найдется! – словно заклинание, повторяли они.
Внешне Орландо держался будто ничего не случилось. Спокойный, подтянутый, он старался с каждым поздороваться, перекинуться несколькими фразами.
А ведь Орландо Либеро лучше других понимал, чем чревато это несчастье для партии, которая только недавно вышла из подполья…
Рамиро переводил взгляд с одного лица на другое. Он только теперь понял, как много связывает его с этими людьми. Его несколько тяготило, что они относятся к нему не совсем так, как друг к другу. Во всяком случае, так ему казалось: Быть может, они считают, что человек свободной профессии не может быть до конца предан рабочему делу? Разве он не принадлежит весь, до последней капли крови, рабочему классу?
Да, эти люди охотно распевают его песни, но его самого, похоже, не воспринимают всерьез: он же не работает на табачной фабрике, не таскает тюки в порту, не взрывает породу в медных рудниках, не добывает селитру в шахте! А разве песни, только песни, рассуждают они, могут быть серьезным занятием для взрослого мужчины?..
Люди, набившиеся в единственную комнату дома Орландо, снова и снова прослушивали сообщение, будто ища среди скупых официальных строк какой-то скрытый смысл. Рядили так и эдак, на все лады обсуждая таинственное исчезновение Гарсиа.
– Сбегай в порт за вечерней газетой, – попросил Рамиро мальчишку, стоявшего у входа, и швырнул ему монету. Тот ловко поймал ее и шмыгнул за дверь, гордый оказанным доверием.
– Купи вечерний выпуск «Ротана баннеры»! – крикнул ему вдогонку Орландо.
Вечер давно успел перейти в ночь – осенью темнеет рано. Выпито было огромное количество кофе, выкурено бесчисленное множество сигарет местного производства (они продавались работникам фабрики по сниженной цене – одно из мизерных завоеваний рабочего профсоюза), а расходиться не собирались.
– Нужно добиться встречи с генералом Четопиндо, – предложил Орландо.
– Станет он с тобой разговаривать! – усомнился Рамиро.
– Потребуем, – жестко сказал Орландо. – Мы имеем право все знать о нашем товарище.
Росита с благодарностью взглянула на отца.
– Бедная девочка совсем измучилась, – шепнула Люсия Рамиро, взглядом указывая на осунувшуюся Роситу.
– Боюсь, они бросили Гарсиа в тюрьму, – предположил старый рабочий.
– Да зачем? – спросил кто-то.
– Я объясню, – повернулся Орландо к спросившему. – Реакция в нашей стране хочет развязать кампанию против рабочего движения, против нашей партии. А для этого нужен повод…
В комнату влетел парнишка с газетой. Ноги его были в глине, он дышал тяжело, словно после бега.
– В порту началось столпотворение! – выкрикнул он с порога. – Докеры отказываются разгружать суда. Всюду только и разговоров, что о Гарсиа…
Рамиро взял у мальчика газету.
– Почему ты не купил «Ротану»? – спросил он.
– «Ротана» конфискована.
– Конфискована?!
– Да, весь вечерний выпуск, так мне сказали в порту, – объяснил мальчик.
– Началось, – проронил кто-то.
