– А! – махнул рукой Гульельмо. – В конце концов, и Четопиндо не так уж всесилен. Настало, я думаю, время сразиться с ним в открытом бою…
– Как ты это себе представляешь? – хитровато прищурился Гуимарро.
– Ну, прежде всего нужно усилить наш стачечный комитет, сделать его более боевым…
– А вот это правильно, – поддержал Новака Орландо Либеро. – Для этого я предлагаю ввести в его состав еще одного товарища.
– Ядро, когда разбухает, перестает быть ядром, – поморщился Новак.
– А другие что думают? – спросил Орландо.
Мнения разделились: одни соглашались с Гульельмо, другие оспаривали его точку зрения.
Гуимарро, невозмутимо попыхивая дешевой сигаретой, внимательно выслушивал каждого.
– А ты что скажешь? – обратился к нему Орландо, когда высказались почти все.
Гуимарро вынул сигарету.
– Дело серьезное, Орландо, – сказал он. – Наш комитет – боевой штаб, и мы должны абсолютно доверять друг другу. Я, например, готов головой поручиться за каждого, кто находится в этой комнате. Даже за эту горячую голову, – кивнул он на Новака, – хотя Гульельмо и болтает иногда черт знает что. Думаю, он это делает, чтобы просто раззадорить нас. Ну, а что касается расширения комитета… Ты кого имеешь в виду?
– Рамиро.
Кто-то заметил:
– Молод больно…
– Этот недостаток со временем исправится, – улыбнулся Орландо. – Есть еще какие-нибудь возражения?
– Я против, – сказал Гуимарро.
– Почему? – посмотрел на него Орландо.
– Пусть сочиняет и поет свои песни. Забастовки – дело серьезное.
– Песни – тоже серьезное дело, Франсиско, – возразил Орландо.
– Вот пусть Рамиро Рамирес ими и занимается. Наше дело требует всего человека, без остатка. А он способен на это? Кто за него поручится? – оглядел всех Гуимарро.
– Я поручусь за Рамиро, – сказал Орландо.
– И я, – неожиданно присоединился к нему Гульельмо.
После дебатов комитетчики проголосовали за то, чтобы ввести Рамиро Рамиреса в свои ряды. Поднял руку за кандидатуру гитариста и Гуимарро, хотя при этом и пробурчал что-то под нос.
Потом обсудили исчезновение Гарсиа. Было решено всеми средствами добиться истины.
Росита принесла нехитрый ужин. Быстро поели. Расходиться не хотелось. Кто знает, быть может, это последние спокойные часы перед бурей…
Когда она убрала посуду, Гуимарро поставил локти на стол и негромко затянул:
Грозы громами грозятся,
Выше знамена, друзья!..
Песню подхватили. Она звучала тихо, но грозно, напоминая тлеющий костер, который вот-вот готов вспыхнуть. Казалось, мелодии тесно в этой бедной фавеле, и она просачивается сквозь щели в окнах, чтобы улететь далеко-далеко, промчаться над Оливией, над всем континентом…
Когда пение смолкло, Орландо, лукаво улыбнувшись, спросил:
– Выходит, ты, Франсиско, поклонник песен Рамиреса?
– Это почему?
– Да потому, что ты только что затянул его песню.
– «Грозы грозятся» – народная песня, – возразил Франсиско.
– Это песня Рамиреса, которая стала народной, – уточнил Орландо.
Близилось утро. Небо за окошком посерело. Пора было расходиться.
Орландо Либеро, прощаясь, каждому давал задание на ближайшее время.
Последним из гостей покидал дом Гульельмо. Он долго поглядывал на Роситу. Наконец, решившись, подошел к ней и, взяв за руку, горячо и сбивчиво заговорил:
– Рос, прошу тебя, не отчаивайся… Все будет хорошо, вот увидишь…
Росита тихонько отняла свою руку:
– С чего ты взял, что я отчаиваюсь?
– Я не слепой… Рос, мы обязательно отыщем Гарсиа, – продолжал Гульельмо. – Рос, ты такая красивая… Ты обязательно будешь счастливой, вот увидишь.
ГЛАВА ПЯТАЯ
