Я молчу, такъ какъ говорить въ данную минуту было бы безполезно. Но вечеромъ, когда мы остаемся одни въ нашихъ кроватяхъ, и все вокругъ насъ погружается въ тишину, какой можно ожидать въ отел?, гд? постоянно прі?зжаютъ и отъ?зжаютъ путешественники съ громоздкимъ багажомъ, — я обращаюсь къ нему съ кроткимъ упрекомъ. Дабы не впадать въ тонъ пропов?дника, я напираю на практическую сторону вопроса.
— Какъ же мы ухитримся пос?тить т? м?ста — говорю я, — которыя намъ д?йствительно нужно пос?тить — кафе, театры, концерты, увеселительные сады, танцклассы — если будемъ тратить драгоц?нное время на б?готню по церквямъ и соборамъ?
Онъ потрясенъ и об?щаетъ исправиться. Со слезами въ голос?, онъ клянется, что никогда больше не заглянетъ въ церковь. Но на сл?дующее утро, при первомъ искушеніи, его добрыя нам?ренія разлетаются и повторяется старая исторія. Не стоитъ сердиться на него: онъ и самъ не радъ — да не можетъ ничего под?лать.
Не зная, до какихъ разм?ровъ доходитъ его слабость къ церквямъ, я ничего не выразилъ противъ проекта осмотр?ть Кельнскій соборъ, и мы отправились. Б. уже вид?лъ его и знаетъ его исторію. По его словамъ соборъ начали строить въ половин? ХІІІ-го стол?тія и кончили только десять л?тъ тому назадъ. По моему, архитекторъ копался слишкомъ долго. Можно бы поторопиться постройкой.
Б. ув?ряетъ также, что башни Кёльнскаго собора — высочайшія въ св?т?. Я отрицаю это и вообще охуждаю эти башни. Б. горячо защищаетъ ихъ. Онъ говоритъ, что это самыя высокія постройки въ Европ?, за исключеніемъ Эйфелевой башни.
— О, пустяки! — говорю я — въ Европ? много зданій выше этихъ — не говорю уже объ Азіи и Америк?.
У меня н?тъ никакихъ основаній говорить это. Правду сказать, я ничего не знаю объ этомъ предмет?. Мн? хочется только подразнить Б. Можно подумать, что его личный интересъ связанъ съ этимъ зданіемъ: онъ распространяется о его достоинствахъ и красотахъ съ такимъ жаромъ, точно онъ акціонеръ, желающій сбыть съ рукъ свои акціи.
Онъ утверждаетъ, что высота башенъ равна 512 футамъ.
— Вздоръ! — говорю я. — Кто-нибудь подшутилъ надъ вами, видя что вы иностранецъ.
Онъ злится, и говоритъ, что можетъ показать мн? фигуры и цифры въ путеводител?.
— Въ путеводител?! — возражаю я съ сердцемъ. — Вы скоро начнете в?рить газетамъ!
Б. съ негодованіемъ спрашиваетъ, какую же высоту я дамъ этимъ башнямъ. Я окидываю ихъ критическимъ взоромъ и объявляю, что по моему мн?нію он? не выше 510 футовъ. Б. повидимому окончательно разобид?лся, и мы входимъ въ соборъ молча.
Не буду распространяться о собор?. Они различаются только въ глазахъ профессіональныхъ з?вакъ, а въ сущности вс? одинаковы. На мой взглядъ ихъ красота — не въ картинахъ и статуяхъ, не въ мощахъ и саркофагахъ, — а въ пустынномъ величіи, въ глубокомъ безмолвіи.
Они возвышаются надъ нашими домиками, надъ шумными многолюдными улицами, какъ чистыя, мелодичныя ноты надъ музыкальной какофоніей. Зд?сь, куда не достигаетъ городской шумъ, гд? затихаютъ шумные мірскіе голоса, — пріятно отдохнуть и задуматься (если только надо?дливые гиды оставятъ васъ въ поко?).
Безмолвіе отрадно. Оно вдыхаетъ въ насъ новую жизнь. Безмолвіе для нашей души тоже что Мать- Земля для Бріарея. Оно исц?ляетъ наши раны и даетъ намъ новыя силы для борьбы.
Сектантская болтовня сбиваетъ насъ съ толку. Въ безмолвіи мы находимъ успокоеніе и надежду. Оно ничего не пропов?дуетъ, никого не стращаетъ — оно только говоритъ намъ, что рука Провид?нія бодрствуетъ надъ міромъ.
Какими ничтожными кажутся наши страстишки, наши честолюбьицы, когда нагруженные ими, мы станемъ предъ лицомъ Безмолвія! Мы сами см?емся надъ ними, мы пристыжены.
Безмолвіе показываетъ намъ, какъ мы ничтожны, — какъ мы велики. На базар? житейской суеты мы лудильщики, портные, аптекаря, воры — респектабальные или н?тъ, какъ случится — ничтожные атомы громадной машины, мелкія нас?комыя огромнаго роя.
Только въ Безмолвіи мы начинаемъ понимать, что мы н?что большее, что мы люди, — передъ которыми лежитъ безпред?льность и в?чность.
Только въ Безмолвіи мы слышимъ голосъ Истины. Людскіе храмы и рынки день и ночь оглашаются ложью, шарлатанствомъ и хвастовствомъ. Но въ Безмолвіи н?тъ м?ста для лжи. Ложь не всплываетъ на поверхность въ Безмолвіи. Ложь нужно раздуть людскимъ дыханіемъ: тогда она поднимается на поверхность. Но ложь въ Безмолвіи падаетъ на дно. Тогда какъ правда всплываетъ во всей своей красот?, какъ гордый корабль подъ безднами океана. Безмолвіе любовно поднимаетъ ее напоказъ вс?мъ. Только когда она износится, заржав?етъ и перестанетъ быть правдой, воды Безмолвія смыкаются надъ нею.
Безмолвіе — единственная реальная вещь въ этомъ мір? преходящихъ грезъ. Время — т?нь, исчезающая вм?ст? съ сумерками челов?чества; но Безмолвіе — частица в?чности. Все истинное и долгов?чное внушено людямъ Безмолвіемъ.
У вс?хъ народовъ, способныхъ внимать и поклоняться Безмолвію, воздвигнуты величавые храмы, — такъ какъ Безмолвіе голосъ Бога.
Великол?пные церкви и соборы, разс?янные по лицу земли, сооружены для различныхъ в?ръ — одни для протестантизма, другіе для католицизма, третьи для магометанства. Но во вс?хъ обитаетъ Безмолвіе Бога, лишь изр?дка изгоняемое звономъ колоколовъ и ропотомъ молитвы; — и во вс?хъ можно сообщаться съ Нимъ и отдыхать душою.
Мы побродили по храму и направились было на хоры, но тутъ остановилъ насъ какой-то служака, и спросилъ, не угодно ли мн? осмотр?ть мощи, реликвіи, картины старыхъ мастеровъ и другія достоприм?чательности.
Я отв?чалъ: — «н?тъ»; и хот?лъ пройти мимо. Но онъ загородилъ мн? дорогу, и объявилъ:
— Н?тъ, н?тъ! Вы не заплатили за входъ, сюда даромъ не пускаютъ. — и съ этими словами захлопнулъ р?шетку.
Онъ произнесъ эту сентенцію на англійскомъ язык?, очень чисто и отчетливо: видно, не въ первый разъ.
Въ Германіи очень распространенъ обычай не пускать, пока не заплатишь за входъ.
Конецъ субботы 24 и начало воскресенья 25 (продолженіе)
Мы вернулись на станцію какъ разъ во время, чтобы занять м?ста, и въ 10 минутъ 6-го тронулись въ путь. Отъ Бонна до Майнца по?здъ почти все время идетъ вдоль р?ки, такъ что мы могли любоваться великол?пными картинами Рейна, старинными городками и деревнями, л?пящимися по его берегамъ, мягкими очертаніями горъ и переливами красокъ на ихъ вершинахъ, въ лучахъ заходящаго солнца; гордыми утесами и мрачными ущельями, развалинами замковъ и башенъ, и островками, сверкающими подобно драгоц?ннымъ камнямъ на лон? водъ.
Немного найдется вещей на этомъ св?т?, которыя бы не обманули вашихъ ожиданій, въ особенности, если вы много наслышались объ ихъ достоинствахъ. Проникнувшись этой философіей, я приготовился разочароваться въ красотахъ Рейна.
Я пріятно обманулся. Панорама, развертывавшаяся передъ нашими глазами въ мягкомъ св?т? сумерекъ, мало по малу см?нявшихся ночью, была прекрасна, обворожительна, выразительна.
Я не нам?ренъ описывать ее. Для того нуженъ бол?е блестящій и даровитый писатель. Мн? же и пробовать не стоитъ: это значило бы даромъ тратить время ваше, любезный читатель, и, — что всего важн?е, — мое.
