еще зл?е. Она огрызается на каждаго, кто ни пройдетъ, съ такимъ злобнымъ выраженіемъ, что вчуже страшно становится. Является откуда-то собачонка, садится противъ старухи и скалитъ на нее зубы. Старуха, съ т?мъ же выраженіемъ дикой ненависти во всему живому, начинаетъ кормить собаченку сосисками, глядя на нее съ такой сосредоточенной злобой, что вы удивляетесь, какъ у той не застрянетъ кусокъ въ горл?. Въ уголку высокая пожилая женщина говоритъ безъ умолку, обращаясь въ мужчин?, который упорно молчитъ, сосредоточенно прихлебывая пиво. Очевидно, онъ можетъ выносить ея разговоръ лишь до т?хъ поръ, пока передъ нимъ стоитъ кружка пива. Онъ для того и привелъ ее сюда, чтобы дать ей выболтаться. Боже! какъ она говоритъ! Безъ выраженія, безъ интонацій… ея р?чь журчитъ, журчитъ, журчитъ, какъ неумолчный потовъ. Четверо подмастерьевъ входятъ, стуча тяжелыми сапогами, усаживаются за грубымъ деревяннымъ столомъ и требуютъ пива. Они галдятъ, поютъ, хохочутъ, обвивъ рукой талію ко всему равнодушной фрейленъ.
Почти вся молодежь зд?сь хохочетъ — глядя въ лицо жизни. Старики же болтаютъ, вспоминая о ней.
Какую чудную картину можно бы было написать, срисовавъ эти старыя, заскорузлыя лица, воспроизведя все, что читаетъ въ нихъ внимательный наблюдатель, все трагическое и комическое, что написала жизнь — великій драматургъ — на этой загор?лой кож?! Радости и горести, низменныя надежды и опасенія, мелкое себялюбіе и великое самоотверженіе положили свою печать на эти старыя морщинистыя лица. Хитрость и добродушіе окружили лучистыми морщинками эти выцв?тшіе глава. Жадность провела глубокія впадины у безкровныхъ губъ, которыя такъ часто стискивались въ молчаливомъ героизм?.
Воскресенье 25 (продолженіе)
Къ часу дня мы вернулись въ ресторанъ об?дать. Н?мцы всегда об?даютъ около полудня — и плотно об?даютъ. Въ отеляхъ, пос?щаемыхъ туристами, table d'hote въ теченіе сезона назначается въ 6–7 часовъ, но это только уступка иностранцамъ.
Я упоминаю о нашемъ об?д? не потому, что считаю это событіе особенно интереснымъ для читателя, а въ видахъ предостереженія моихъ соотечественниковъ, которымъ случится путешествовать по Германіи, противъ излишняго дов?рія къ липтаускому сыру.
Я охотникъ до сыровъ и смерть люблю отыскивать новые сыры; поэтому, увид?въ на карточк? «Liptauer garniert» — предметъ гастрономіи, о которомъ я до сихъ поръ не слыхивалъ, я р?шилъ попробовать, что это за штука.
Не аппетитно гляд?лъ этотъ сыръ. У него былъ такой бол?зненный, плачевный видъ. Казалось, онъ претерп?лъ много невзгодъ. Цв?томъ онъ походилъ на замазку. Вкусомъ тоже, — по крайней м?р? я думаю, что замазка должна им?ть такой вкусъ. Я до сихъ поръ не ув?ренъ, что это не была замазка. Гарниръ былъ еще зам?чательн?е сыра. вокругъ всей тарелки красовались различныя вещи, которыхъ я никогда не видалъ на об?денномъ стол?, и вовсе не желаю вид?ть. Было тутъ н?сколько стручковъ, три-четыре зам?чательно крошечныхъ картофелины, если только это были картофелины, а не разваренный горохъ, н?сколько в?точекъ укропа, какая-то рыбка, очень молоденькая, на видъ должно быть изъ породы колюшекъ, и немного красной краски. Словомъ, ц?лый об?децъ.
Съ какой стати сюда попала красная краска, не понимаю. По мн?нію Б., на случай самоубійства. Пос?титель, съ?вшій это блюдо, не захочетъ жить, — объяснялъ онъ; им?я это въ виду, ресторанъ предупредительно снабжаетъ его ядомъ.
Попробовавъ сыръ, я думалъ было ограничиться первымъ глоткомъ. Но кром? того, что жаль было бросать ц?лое блюдо, мн? пришло въ голову, что я могу войти во вкусъ по м?р? того, какъ буду ?сть. Мало ли хорошихъ вещей, въ которымъ мы привыкаемъ помаленьку! Я самъ помню время, когда не любилъ пива.
Итакъ я см?шалъ въ одну кучу все, что было на тарелк?, и принялся уписывать этотъ винегретъ ложкой. Такого невкуснаго блюда мн? не приходилось ?сть съ т?хъ поръ, какъ меня заставляли глотать касторовое масло въ случа? разстройства желудка, что было очень давно.
Жестокая хандра напала на меня посл? об?да. Мн? вспомнились съ бол?зненною живостью вс? мои поступки и д?ла, которыхъ д?лать не сл?довало. (И много же ихъ набралось). Вспомнились разочарованія и неудачи, постигшія меня въ теченіе моей карьеры; несправедливости, которыя мн? пришлось претерп?ть; обидныя слова и поступки, доставшіеся на мою долю. Вспомнились люди, которыхъ я зналъ и которые теперь умерли; д?вушки, которыхъ я любилъ и которыя повыходили замужъ за другихъ, такъ, что я даже не знаю ихъ адреса. Я размышлялъ о сует? и фальши нашего земного существованія, столь скоротечнаго, столь полнаго горечи! Я грустилъ объ испорченности этого міра, о несовершенств? всего сущаго!
Я думалъ и о нашей нел?пой зат??. Ради чего мы таскаемся по Европ?, изнывая въ душныхъ вагонахъ, терпя всяческія неудобства въ гостинницахъ? Сколько времени пропало даромъ, а какое удовольствіе? — одно огорченье!
Когда мы вышли изъ-за стола и направились по Максимиліановской улиц?, Б. находился въ веселомъ и игривомъ расположеніи духа. Но я съ удовольствіемъ зам?тилъ, что по м?р? того, какъ я излагалъ свои мысли, онъ становился серьезн?е и пасмурн?е. Онъ не дурной челов?къ, знаете, только немного легкомысленъ.
Онъ купилъ сигаръ и предложилъ мн?. Но я не хот?лъ курить. Именно въ эту минуту куренье казалось мн? безумной тратой времени и денегъ.
— Черезъ н?сколько л?тъ, а можетъ быть еще до истеченія этого м?сяца, — сказалъ я, — мы будемъ лежать въ холодной могил? и черви станутъ пожирать наше т?ло. Будетъ ли намъ тогда польза оттого, что мы курили сигары?
— Для меня, — отв?чалъ онъ, — польза будетъ теперь же и вотъ какая: если вы заткнете себ? ротъ сигарой, то я не услышу вашихъ разглагольствованій. Сд?лайте одолженіе, — возьмите.
Не желая огорчать его, я взялъ.
Мн? не нравятся н?мецкія сигары. Б. говорить, что если ц?нить ихъ въ коп?йку, то можно примириться съ ними. Но я утверждаю, что если ц?нить ихъ въ гривенникъ, то примириться съ ними нельзя. Если ихъ хорошенько сварить, то, я думаю, он? годятся вм?сто зелени; но какъ матеріалъ для куренья, он? не стоятъ спички, которой вы ихъ зажигаете, въ особенности н?мецкой спички. Н?мецкая спичка изящное произведеніе искусства. У ней желтая головка на красной или зеленой палочк?; это безспорно прекрасн?йшая спичка въ Европ?.
Мы выкурили не мало коп?ечныхъ сигаръ, пока оставались въ Германіи, и все же не забол?ли; я вижу въ этомъ доказательство нашего кр?пкаго сложенія и цв?тущаго здоровья. Мн? кажется, что общества страхованія жизни могли бы воспользоваться н?мецкими сигарами при своихъ операціяхъ. Вопросъ: «У васъ кр?пкое здоровье?» Отв?тъ: «Я курилъ н?мецкую сигару и, какъ видите, живъ». Страховка принята.
Къ тремъ часамъ мы вернулись на станцію и стали отыскивать нашъ по?здъ. Б?гали, б?гали и все безъ толку. Центральная станція въ Мюнхен? — огромное зданіе, настоящій лабиринтъ корридоровъ, проходовъ и галлерей. Тутъ гораздо легче потеряться самому, ч?мъ отыскать что бы то ни было. Сколько разъ мы съ Б. терялись вм?ст? и порознь и не сосчитаешь. Въ теченіе получаса мы только и д?лали, что рыскали по станціи, отыскивая другъ друга, встр?чались со словами: «Куда вы запропастились? Я искалъ васъ всюду. Не исчезайте же, пожалуйста», — и всл?дъ зат?мъ снова теряли другъ друга.
Что всего зам?чательн?е, мы встр?чались всякій разъ у двери буфета третьяго класса.
Мы наконецъ привыкли въ ней какъ въ двери роднаго дома, и всякій разъ испытывали радостное волненіе, когда посл? утомительныхъ странствованій по заламъ, багажнымъ отд?леніямъ, ламповымъ депо, — передъ нами мелькала вдали знакомая м?дная ручка, подл? которой поджидалъ насъ дорогой,
