Позднее возник спорный вопрос о том, является ли SA (СА) сокращением от спортивного отделения или от штурмового отряда. В этой связи этот вопрос не имеет никого значения. Потому что это сокращение стало самостоятельным понятием. Под ним всегда подразумевают тот тип политического солдата, благодаря которому в национал-социалистическом движении впервые проявилась новая Германия.
Штурмовика ни в коем случае нельзя сравнивать с членом какого-либо военизированного союза. Военизированные союзы по своей сущности аполитичны, в лучшем случае общепатриотичны, без ясного политического целевого направления. Но патриотизм – это как раз то, что мы должны преодолеть. У штурмовика нет предшественника в старой Германии. Он возник из взрывных политических сил послевоенного времени. Не его делом было и есть на краю политики предоставлять услуги службы доставки для финансовых сил или в качестве полицейского охранять буржуазные сейфы. Штурмовик произошел из политики и тем самым раз и навсегда определил своим назначением политику.
Он отличается от обычного члена партии тем, что он берет на себя для движения больше определенных обязанностей, прежде всего, защищать движение, если оно наталкивается на грубую силу и бороться с направленным против движения террором. Марксизм, как известно, вырос с террором. Он террористическими методами захватил улицу, и так как из буржуазных партий ему никто не противостоял, он продержался также до возникновения национал-социалистического движения. В буржуазных кругах считали невежливым и недостаточно элегантным выходить на улицу ради демонстраций и выступлений за политические идеалы.
Но улица – это все равно характерная черта современной политики. Кто может захватить улицу, тот может захватить также и массы; а кто захватывает массы, тот захватывает тем самым и государство. На длительный срок человеку из народа импонирует только развитие силы и дисциплины.
Хорошая идея, защищенная правильными средствами и осуществленная с необходимой энергией, на длительный срок всегда сможет завоевать широкие массы.
Штурмовик избран для того, чтобы показать перед всем миром и общественностью пластичную силу и связанную с народом силу национал-социалистического движения, и всеми средствами защищать его там, где оно подвергается нападению. В то время это, правда, было легче сказать, чем сделать, потому что марксизм претендовал на полную власть над улицей и воспринимал как наглую провокацию, если кто-то другой хотя бы даже намеревался открыто оспорить это его право. Буржуазные партии со временем трусливо и беспрекословно склонились перед этими дерзкими претензиями. Они освободили поле для марксизма и довольствовались со своей стороны тем, что защищают шаткие позиции либеральной демократии в парламенте и в промышленных объединениях. Тем самым их лишили какой-либо агрессивной нотки, и марксизму было нетрудно затоптать их в смелом и дерзком массовом вдохновении и тем самым раз и навсегда поставить их в позицию обороняющегося.
Агрессор, как известно, всегда сильнее, чем обороняющийся. И если оборона ведется с совсем недостаточными и половинчатыми средствами, что и имеет место в случае буржуазии, тогда пользующийся наступательной тактикой противник во время нападения захватит очень скоро одну позицию за другой и насильственно выдавит обороняющегося с его последних позиций.
Таким было положение в Империи после бунта 1918 года; прежде всего, в Берлине это состояние сформировалось как естественный, беспрекословно принятый факт. Казалось, что только у марксистских партий было право требовать улицы для себя. При каждом представляющемся случае они призывали массы, и десятками тысяч и сотнями тысяч двигались они тогда в Люстгартен, чтобы перед глазами общественности представить живописную картину их многочисленной силы и непреодолимой народной мощи.
Национал-социалистическая агитация хорошо понимала, что она никогда не смогла бы захватить массы, если она не провозгласила бы право на улицу для себя и не вырвала бы этого права у марксизма в смелой дерзости. Это должно было стоить, это мы знали, кровавой борьбы; так как официальные органы, которые в основном были сформированы социал-демократией, были ни в коей мере не готовы осуществлять средствами поддержания власти государства одинаковое право для всех, также и на улицу, как это было гарантировано в конституции.
Потому мы были вынуждены сами организовать себе ту защиту, в которой нам отказывали государственные органы власти. Кроме того, нам было необходимо обеспечить беспрепятственное проведение нашей публичной агитации с помощью защитного подразделения. Потому что марксизм очень быстро разглядел в национал-социализме своего единственного серьезного противника, с которым требовалось считаться, и он также знал, что этому противнику в долгосрочной перспективе удастся отнять у марксизма еще марширующие за интернационалистской классовой идеологией пролетарские массы и присоединить их к националистическому и социалистическому фронту, который должен был быть заново создан.
Из всех этих соображений возникла идея SA. Ее истоком была естественная потребность национал- социалистического движения в защите. Штурмовик был его политическим солдатом. Он заявлял о своей готовности защищать его мировоззрение всеми средствами, и если против него применялось бы насилие, то также и с использованием противостоящего насилия.
Здесь самый важный момент – в слове «политический». Штурмовик был и есть политический солдат. Он служит политике. Он – не наемник, не солдат удачи. Он сам верит в то, что он защищает и за что он выступает.
Организация SA входит в структуру общей организации национал-социалистического движения. SA – это позвоночник партии. С нею движение стоит и падает.
Элементы, которые только в дальнейшем вошли в движение, попытались сфальсифицировать, извратить идею SA. Они стремились к тому, чтобы вырвать организацию SA из организации общей партии, унизить SA в какой-то мере до уровня организационного инструмента, который предоставлялся бы в распоряжение партии только по необходимости, по требованию или даже по произволу ее вождей. Это означает перевернуть подлинную идею SA до ее полной противоположности. Не партия возникла из SA, а наоборот, SA – из партии. Не SA определяет политику партии, а партия определяет политику SA. Никак нельзя терпеть того, чтобы SA занималась собственной политикой или, тем более, сделала бы попытку диктовать политическому руководству курс партии. Политики делают политику. А задание SA – участвовать в проведении этой политики.
Поэтому необходимо, чтобы штурмовик уже рано был обучен, подготовлен и воспитан в мировоззрении, которому он служит. Он не должен безвольно и необдуманно выступать за что-то, чего он вовсе не знает и понимает. Он должен знать, за что он борется; так как только из этого знания он получает силу, чтобы полностью посвятить себя своему делу.
В особенности еврейские газеты преследовали организацию SA с беспрецедентной ненавистью; и так как на самом деле нельзя подвергать сомнению, что SA выступали со слепым фанатизмом и героическим жертвенным чувством за национал-социалистическое мировоззрение, желтая пресса снова и снова пыталась заподозрить в этом героическом поведении неверные и ложные мотивы. Они хотели заставить общественность поверить, будто штурмовик это нанятый и оплачиваемый наемник, который только за деньги и красивые слова готов рисковать своей жизнью. Средневековая идея наемничества, говорят они, возрождена в SA. Наконец сам штурмовик якобы следует только за тем, кто обещал и давал ему лучшую кормежку и самое высокое жалование.
Нечистые элементы, которые прокрались в национал-социалистическое движение и некоторое время занимавшие высокие и наивысшие командные посты в SA, прямо-таки содействовали недобросовестной травлей этой лжи. Они пытались из SA развязать честолюбивую борьбу против партии и всегда обосновывали свои коварные и подлые цели материальными претензиями и требованиями SA. Вероятно, от этого в общественности неоднократно возникало впечатление, как будто бы штурмовику платят за его тяжелую службу на пользу партии, и как будто бы национал-социалистическое движение в форме боевого инструмента SA владело отобранным и дерзким наемным формированием, которая готова на все и ко всему. Не может и быть мнения, более неверного и ошибочного, чем это. Штурмовику за его опасную и иногда кровавую партийную службу не только не платят, но ему и самому приходится ради этого идти на неслыханные материальные жертвы; прежде всего, во времена высокого политического напряжения он вечер за вечером, и иногда все ночи, на службе движения. Это означает здесь охранять собрание, там расклеивать плакаты, здесь распределять листовки, там агитировать новых членов, здесь собирать
