— Так, — сказал император. — Значит, так. Значит, вот вы какие.
Янданцэбэг Первый Проворный был в затруднении. Ситуация была нестандартная. Нет, нежданных гостей из далеких волостей в Алхиндэ Бэхаа всегда ждали и всё время к ним готовились, но… За истёкшие столетия чужеземцы стали в Алхиндэ Бэхаа чем-то вроде былины. То есть вроде как да, возможно, это имеет под собой какую-то основу, но скажите, кто их видел? А? Ну вот. Соответственно, навыков общения с чужеземцами не было никаких. Ясно было одно: важно было показать, что в Алхиндэ Бэхаа чужаков не боятся. Дойдя до этой мысли, Янданцэбэг приободрился.
— Наглые захватчики, горе-оккупанты, а ныне мои пленники! — громко начал он свое обращение к чужеземцам. — Никогда еще нога врага не ступала и не ступит в наш дворец.
Тут император остановился. Потому что пленники стояли перед ним, а сам он вне всякого сомнения находился в своем дворце. Получалось, что свою речь император начал с вранья. Главный Нухыр, заметив, что император в затруднении, поспешил ему на помощь.
— Ваша Великость снова милостиво дает возможность своим подданным питать иллюзию того, что у Вашей Великости могут быть затруднения? — тихо спросил Главный Нухыр.
— Да, — так же шепотом отвечал Янданцэбэг Первый. — Тут ведь как. Раз они пленники, стало быть, они враги. Раз они враги, они не могут ступать в наш дворец. Шишки-игрушки! Я вот так прямо и сказал, но они, о Великий Сунг, уже здесь. Я думаю, это и есть то, что мудрые люди называют парадоксом.
Пленники с тревогой вглядывались в лица высокопоставленных собеседников. Им казалось, что их ждут неприятности.
— Я думаю, что этот вопрос требует обсуждения, — сказал Главный Нухыр. — Ваша Великость позволит?
— Да, — сказал Янданцэбэг Первый. — Конечно, это… позволю.
И подумав, добавил:
— Потому что я добрый и мудрый.
И замолчал. Главный Нухыр, осознав, что более Император ничего не изъявит, громко сказал:
— Император Алхиндэ Бэхаа Янданцэбэг Проворный всемилостивейше изъявил желание подумать о судьбах государства! И ежели будет на то его особая воля, то он еще и уделит толику своего внимания и подумает о судьбах пленников и горе-оккупантов. А теперь попрошу всех удалиться!
Вышколенная охрана тут же мастеровито вытолкала наших друзей из зала, и удалилась сама.
— Ну что, балбес? Теперь ты доволен?
Аманда понимала, что следующего шанса может и не представится, и поэтому отводила душу от души, да простит нас читатель за такую аллитерацию, граничащую с тавтологией.
— Был бы жив Эрвин, он бы тебе мозги вправил!
— Хотя вряд ли кому-то вообще это под силу!
— Потому что такого болвана ещё поискать!
Что характерно, никто за Бывшего Короля гномов не вступился. Хромой Сом и Белинда почитали его и в самом деле виноватым, а Приемной страже до юного Спиллейна особого дела не было. Впрочем, кое- какое участие в судьбе Владетеля Бленда стражники все-таки приняли. А именно, посовещавшись между собой, они развязали Аманде руки, дали ей нагайку, послали самого младшего по чину за жареной кукурузой и сели поудобнее.
В зале меж тем кипели страсти столь же бурные, хотя и не столь громкие.
— Так как же нам быть? — горячим шепотом вопрошал молодой император.
— Единственный разумный выход, Ваша Великость, который мое жалкое сознание в состоянии предложить вашему светлому разуму…
Янданцэбэг Первый крепко стукнул кулаком по подлокотнику трона.
— Перестаньте! Дядя, когда вы так говорите, у меня половина ума тратится на то, чтобы вас понять. А оставшаяся половина, видать, похуже, поскольку думать я не могу после ваших слов.
Главный Нухыр слегка озадаченно посмотрел на своего Императора, потом улыбнулся и сказал:
— Ваша Великость, давайте просто объявим их гостями.
Приёмная стража нисколько не разочаровалась: Аманда энергично, но неумело лупила нагайкой бывшего Короля Гномов; Белинда, в чьём сердце все же проснулась жалость к сердечному другу, заступалась за Микки, но что можно сделать связанной? А вот Хромой Сом выказал нехарактерную для себя злопамятность, но! справедливости ради скажем, что сделал он это не сразу. Сначала он какое-то время безучастно смотрел, как Аманда поносит Микки Спиллейна, но когда стража развязала Аманду, он вдруг выказал живой интерес к происходящему, быстро перешедший в кровожадность.
Стража бурными криками подбадривала Аманду, грызла кукурузу и делала ставки — на какой минуте Аманда всё-таки вышибет глаз Спиллейну, и не сразу обратила внимание на возмущенные вопли мага.
— Я тоже хочу! Это несправедливо! Я тоже хочу отстегать этого козлёныша! Развяжите мне руки! Я вышибу из него смех!… Э-э-э… бах! Тьфу ты, дух!
Хромой Сом не жалел глотки и был услышан. Посовещавшись, стража решила, что требование мага справедливо, да и нагайкой он, наверное, владеет получше, чем эта баба. Самого младшего по чину послали за новой порцией кукурузы, мага развязали и дали ему нагайку. Однако маг повел себя немного странно, он не стал сразу лупить Спиллейна, а начал энергично делать какие-то непонятные движения руками.
— Что это мы делаем? — благодушно поинтересовался начальник Приемной стражи.
— Только дилетанты орудуют нагайкой без разминки, — вдохновенно отвечал маг тридцатой волны. — Я же намерен показать высокий класс. Готовьтесь.
А-а-а, сказал кто-то из стражников, а я-то сразу понял, отозвался другой; цыц, сказал начальник Приемной стражи, не мешайте мастеру.
— Да я уже сказал, дядя, что я согласен, — раздосадованно сказал Янданцэбэг Проворный, — пусть будут гостями. Но парадокс-то ведь остался!
— А знаешь, мой дорогой племянник, ты подал мне неплохую мысль, — сказал, задумчиво улыбаясь, Главный Нухыр. — Это вселяет надежду, что когда-нибудь ты сможешь обходиться без моих советов, и я все-таки выйду в отставку. И женюсь, клянусь Сегоем Ушедшим, женюсь! — с неожиданным воодушевлением добавил он.
Кстати сказать, пора уже, наверное, более подробно представить читателям Главного Нухыра Императора Алхиндэ Бэхаа. Пока все, что вы знаете, любезный читатель, так это только то, что он является родным дядей Янданцэбэга Первого. На самом деле это не совсем так, ибо он является родным братом мачехи Императора, то есть, строго говоря, он Янданцэбэгу не дядя, и зовут его Бат Бэлиг. Но император зовет его дядей, так что и мы будем звать его дядей, ибо воля императора — священна. А теперь вернемся в зал Приёма.
— Да? — озадаченно сказал император. — И что такого я сказал, что вы решили жениться?
— Просто, мой любезный племянник, я решил, что если вы способны думать, то наступит день, когда мои советы вам более не будут нужны.
— Я не говорил, что я способен думать.
— Но меж тем, вы высказали мысль. Мысль о том, что парадокс останется парадоксом. Мы не будем с этим бороться. Мы просто учредим Реестр императорских парадоксов. И это будет первый парадокс. Император имеет право на все. Даже на парадоксы. И что это там за шум?
Картина, представшая взору Императора и его Главного Нухыра, была неприглядной. Приёмная стража была возбуждена и кричала, Аманда лупила Микки нагайкой и тоже кричала, Микки само собой кричал тем паче, Белинда тоже что-то кричала, причём, что характерно — в защиту Бывшего Короля гномов.
Было очень шумно.
— А что здесь происходит? — с любопытством глядя на все это безобразие, спросил император.
