ощутила гнев.
– Кто эта юная девица, что сидит за одним столом с нами?
– Моя воспитанница. – Я вызывающе посмотрела по сторонам, готовая сражаться за Аврору до последнего. – Это дочь моего покойного мужа Эмманюэля д'Энена.
– Внебрачная, разумеется!
– Вам должно быть известно, мадам, что не в первый раз в истории Франции внебрачные дети становятся принцами и принцессами.
На некоторое время наступило молчание. Старуха повела глазами в сторону Шарля:
– Этот?
– С этим мальчиком совсем просто, – сказала я спокойно. – Он сын покойного виконта де Крессэ, что жил раньше в этих краях, его имя должно быть вам известно. Шарль рожден в законном браке. Мне он никем не приходится, я взяла его к себе из чувства дружбы к его отцу.
Анна Элоиза смотрела на меня, всем своим видом показывая, что ее терзают сильные сомнения насчет этого «чувства дружбы». Вслух она об этом ничего не сказала.
Я уже переводила дыхание. Ну вот, самое главное, Аврора отвоевана и будет сидеть наравне с другими за этим столом. Надо будет все объяснить ей потом… Совесть за ложь меня совсем не мучила. Куда ужаснее было бы допустить, чтобы в этом доме к ней относились как к простолюдинке.
– Ну хорошо, а ваши дочери? Ваши дочери, которых здесь нет, но которых мы все прекрасно видели! Кто их отец?
Я побледнела. Внутри у меня все провалилось в какую-то звенящую пустоту. В столовой стало тихо, очень тихо, все взгляды были прикованы ко мне… И я вдруг с ужасом ощутила, что терпения у меня хватит лишь на несколько секунд. Какое право эта старуха, все годы революции просидевшая в тепле и сытости, имеет упрекать меня? Я чувствовала, что вот-вот вскочу, крикну что-нибудь оскорбительное, заявлю, как заявила графу д'Артуа, что мои дочери рождены от революции, что я нисколько не стыжусь этого, что…
Тишина становилась невыносимой. Но Александр вдруг поднял голову, окинул всех таким холодным взглядом, что невольно переключил часть внимания присутствующих с меня на себя.
– Мадам, если это вас так интересует, я скажу: это мои дочери. Я их отец.
У меня зазвенело в ушах. Я видела пораженный взгляд Поля Алэна, брошенный на герцога: по- видимому, для младшего брата такое сообщение было полнейшей неожиданностью.
– Вы говорите правду, Александр? – спросила старуха.
– Боже праведный, мадам, разве я когда-нибудь лгал вам?
– Но как это может быть? Вы говорили, что совсем незнакомы со своей женой!
– Я был знаком с Сюзанной достаточно, чтобы стать отцом.
Он сказал это тоном, пресекавшим всякие дальнейшие расспросы по этому поводу. Потрясенная, я быстро-быстро дышала. Надо же… Именно в тот миг, когда я меньше всего надеялась на его вмешательство, он помог мне. Да еще как! Он разом обелил меня в глазах этой старой недоброжелательной дамы.
Я взглянула на Александра. Он спокойно продолжал есть, явно не ожидая никакой благодарности с моей стороны. Теплое чувство шевельнулось у меня в душе. Похоже, моих малышек удочерил не такой уж плохой человек, раз он так безоговорочно встал на их защиту. И я вдруг поняла, что не следует больше затрагивать эту тему. Он взял на себя благородную роль и действовал по принципу: раз удочерил, значит, будь отцом. Пожалуй, никогда я не услышу от него вопроса о происхождении этих девочек. Они отныне мадемуазели дю Шатлэ, и это исчерпывает любые вопросы.
– Чай, кофе или шоколад, мадам? – спросила служанка.
В замешательстве я ответила не сразу. А потом, неожиданно даже для себя, улыбнулась ей.
– Шоколад, пожалуйста. Мне так хочется сегодня сладкого.
Анна Элоиза с подозрением взглянула на меня, но до конца завтрака не сказала больше ни слова.
5
Я бродила по дому в тщетных поисках Жана. После завтрака он словно в воду канул: казалось, его видели все, кроме меня. А между тем как раз мне необходимо было сейчас быть с ним, разговаривать, делать все, чтобы он успокоился и не выкинул чего-нибудь непредсказуемого.
Я прошла через малую гостиную, заглянула в каминный зал. Жана там не было, зато была Анна Элоиза. Она сидела в кресле у камина, вытянув ноги к чугунной решетке, за которой горели сосновые поленья. Ее мне сейчас хотелось видеть меньше всего; я повернулась на цыпочках, желая бесшумно выйти, но голос старой герцогини остановил меня.
– Не пытайтесь сбежать, моя милая. Я как раз хотела с вами поговорить.
Даже не повернув головы, она как-то узнала, что это я. Я подошла ближе.
– Что вам угодно, мадам? О чем пойдет наш разговор?
– О вашем сыне Жане в первую очередь.
Я сделала нетерпеливый жест рукой.
– По-моему, вы уже все сказали за столом. Зачем повторяться?
Анна Элоиза окинула меня презрительно-холодным взглядом.
– Нет, я не все сказала, милочка! И не грубите мне. Видит Бог, я еще кое-что значу в этом доме.
