'Обычно их никто не спрашивал, — равнодушно сказала Реда. — Не думаешь же ты, что многие решались ставить мне условия? В крайнем случае можно дать обещание. Можно даже это обещание сдержать — или, если нужно, нарушить аккуратно и без шума. А клясться не стоит: терпеть не могу необратимых поступков'.
Реана мимоходом подумала, так ли уж обратимо убийство, и хмыкнула.
Таоэг появился из темноты беззвучно, как призрак летучей мыши, когда Ликт уже нервно оглядывался по сторонам, Раир подумывал о костре и ночлеге, а Реане пару раз уже приходило на ум имя народного героя Ивана Сусанина
— Все путём! — жизнерадостно объявил Таоэг. — Атаман возбухать не стал, уж больно он удивился, что кто-то из петли нашада вытащил.
Вслед за Таоэгом трое нырнули в заросший сугробами лес, но не успели они вволю навздыхаться о промёрзших ногах, как вышли на вполне утоптанную тропинку. Тропинка тут же бодро поползла в гору, ничуть не заботясь об удобстве идущих по ней, заставляя их скользить и проявлять чудеса эквилибристики, удерживая равновесие. Метров пятьдесят она попетляла и выскользнула затем из оврага на ровную площадку, где, чуть отступив от края, находился лагерь разбойников.
Одолев подъём, Таоэг остановился, и трое обернулись назад, где только что проснувшаяся сонная круглощёкая луна освещала вверенный ей мир. Реана увидела двуцветный, как старинные гравюры, склон, заросший лесом, в котором только упрямо зелёные столетние сосны нарушали чёрно-белое равновесие. Лес отступал шагов на двадцать от площадки, где они стояли, и открывал взгляду последние несколько метров тропинки. Дальше вниз заснеженной рябью лежали холмы, затянутые голубоватой лунной дымкой. 'Интересно, — подумала Реана, — видны ли отсюда горы в ясную погоду?'
Раир, внимательно смотревший по сторонам, заметил справа на дереве небольшой помост, где маячил часовой, поднявший руку в ответ на мимолетный жест Таоэга; отметил частокол по краю площадки, устроенный так, что его не заметно было, пока не подойдешь вплотную, а подойти можно только туда, где стояли они сейчас; отметил, что незамеченным подойти невозможно, потому что даже отсюда, от входа, прекрасно видна тропинка — и признал, что раскусить этот орешек ещё долго будет не по зубам гвардейцам. Тем более, что орешек надо ещё найти, прежде чем пробовать на зуб.
Внутри частокола стоял просторный с виду дом, довольно приземистый, но крепкий и ухоженный — впечатление портила только слегка подмерзшая глина под ногами, которая не давала двору выглядеть опрятно. Но в целом всё было куда приличнее, чем можно было бы ожидать.
Снаружи находилось человек шесть, ничем особо, кажется, не занятых. Двое сидели возле маленького, скорее символического, костерка, ещё несколько лениво слонялись по двору, смутно виднеясь в вязких сумерках. На троих посетителей они смотрели с любопытством, но не более того, как показалось Раиру и Ликту. Реана же, чуть приотставшая, слышала и проявления некоторого повышенного интереса: к существу женского пола с неплохой фигурой да ещё, почему-то, с мечом при бедре.
— На кой хрен ей меч? Без него ветром сдует? — вполголоса поинтересовался у своего соседа один из сидевших.
— А Таго её разберет, — ухмыльнулся тот. — Можа, думает — так красивше?
— Хотел бы я глянуть, на что она похожая с этим мечом в руках, — сказал первый. — Вот уж весёлое, небось, зрелище, клянусь Вайгэ!
— Ну уж, не веселее, чем когда без ничего! — многозначительно подмигнул его приятель. — Вот на это я бы куда как охотней глянул. И глянул бы, и пощупал…
Оба заржали было, но предмет их, с позволения сказать, беседы вдруг обернулся — обернулась, — скользнув таким ледяным взглядом, что оба собеседника невольно поёжились, не успев стереть ухмылки. В ярко-зелёных, ледяных, презрительных глазах было что-то неимоверно жуткое.
'Спасибо, — сказала она Реде. — Очень вовремя. Как это у тебя получается?'
'На таких иначе смотреть и нельзя. Эти просто увидели, что я о них на самом деле думаю.'
'Просто презрение?'
'Не просто, а возведенное в абсолют', — поправила Реда.
Дальше выяснять технологию производства ледяных взглядов Реана не стала, ей пришлось поторопиться, чтобы подоспеть ко входу в дом одновременно с Ликтом. Раир вошёл первым, вместе с Таоэгом. На первый взгляд казалось, что комната в доме одна-единственная (весьма просторная, впрочем), но потом можно было разглядеть в дальнем её конце дверь. За дверью скрывались апартаменты Дзадага, всего одна комнатка, но по сравнению с его подчинёнными — уже роскошь. Сам же Дзадаг решил принять гостей, сидя за длинным низким столом, с которого уже убрали следы недавнего ужина, и который был единственным предметом мебели в комнате: сидеть полагалось прямо на полу, чем и объяснялась высота стола. Но внимание троих гостей быстро привлёк атаман, чья внешность куда более поражала воображение, чем скудная обстановка комнаты. У себя на родине Реана определила бы его как азиата, тут Реда легко узнала в атамане илирца и удивилась совсем не илирскому имени. Дзадаг был немногим выше среднего роста, но производил впечатление настоящего великана со здоровенными ручищами, способными переломить человека пополам. Прибавить сюда ещё тёмно-карие очень цепкие, подозрительные глаза, широкий шрам на месте правой брови, из-за чего лицо выглядело жутковато перекошенным, увенчать всё это фантастической путаницей жёстких тёмных волос — и будет ясно, наверное, что разбойники Дзадага боялись своего командира больше, чем Кеила [зд. смерти], а путники, которым непосчастливилось проезжать через Кадарский лес, зачастую не решались сопротивляться.
Таоэг, приведя гостей, остановился слева от своего атамана, изображая благовоспитанную статую. Дзадаг ощупал глазами одного за другим троих гостей и пригласил садиться. Сели все трое, чему, Дзадаг, как показалось Реане, несколько удивился, так как обращался он к одному Раиру. Но сама она решила, что вполне может обойтись и без приглашения, а Ликт последовал её примеру. Реана ехидно усмехнулась — одним глазами, но Дзадаг заметил. Впрочем, обращался он по-прежнему только к Раиру, хотя и цеплял время от времени глазами девушку. Ликта он вовсе игнорировал. Говорил спокойно, но увесисто, мощным сдерживаемым басом, вполне соответствующим внешности. К некоторому удивлению Раира, атаман следовал неписаному закону гостеприимства и не выспрашивал у пришедших ни имен, ни цели их путешествия.
— Но я хочу быть уверен, что местоположение лагеря не станет известно коричневым, — сказал атаман Раиру. — Пообещай за себя и за своих спутников…
— Я за себя отвечаю сама! — заявила Реана: в той же степени Раиру, в какой и Дзадагу. Дзадаг снова на мгновение цапнул её глазами, Раир же спокойно сказал:
— Я думаю, каждый из нас вполне может дать такое обещание. Тем более, что общаться с гвардейцами нам хочется немногим больше тебя и твоих людей.
Трое легко пообещали молчать. О том, что будет в противном случае, Дзадаг промолчал, но его красноречивое молчание впечатлило бы Реану очень, если бы она не вспомнила вовремя: за их троицей охотится Шегдар, что легко затмевает все прочие опасности. Кроме, разве что, опасности сойти с ума, в одном теле с Редой…
Так или иначе, нарушать обещание они не собирались. Раир — ни в коем случае, потому что пообещал. Ликт — пока, потому что мало ли что, но вряд ли. Реана — тоже 'потому что мало ли что', но это было скорее успокоением для разума: нарушать обещания она не любила, как и Раир, а потому не спешила их давать, как и Реда.
— Таоэг, насколько я понял, пообещал вывести вас короткой дорогой на Лиато? — поинтересовался Дзадаг, выслушав обещания. — Я вообще-то, не против, пускай человек отблагодарит за спасение жизни. У меня людей не слишком много, всякий живым пригодится. Короче, он-то вывести мог бы, но дня через три, не меньше. Слишком много гвардейцев в округе. Если четыре, — он мельком глянул на меч Реаны, — четыре вооруженных человека выйдут из Кадарского леса на большую дорогу, это может вызвать лишний интерес к тропинке, которая их из лесу вывела. Потому что по этой тропинке вообще редко кто ходит. Словом, рисковать я не буду.
Раир взглянул на Реану. Та, услышав о задержке, совсем скисла, это было видно невооружённым глазом. Единственная надежда отодвигалась куда-то далеко-далеко, становясь, как и большинство надежд, просто маленькой глупостью, данью упрямству… Хофо, помоги!
