оказалась в собственной постели, почему улеглась не раздевшись и куда подевались все они…
– Арина! – позвала она привычно.
– Я здесь, моя девочка.
– Где все?
– О ком ты?
«Да, она же никого из них не знает! – сообразила понятливая мисс Уокер. – Но кто-то ведь…»
– Но кто-то ведь притащил меня сюда вчера! – проговорила она убеждённо.
– Ты о Саше? Он был здесь сегодня под утро. Принёс тебя, спящую крепко, и уложил в постель.
Ирис пробормотала, краснея:
– Какое свинство! И даже не разбудил… – потом спохватилась и добавила: – …чтобы сказать «спокойной ночи».
– Он сказал, ты просто не слышала. Спала очень крепко. Мы даже поболтали с Сашей немножко, он интересный собеседник. Жаль, времени у него не было, сказал, что должен идти.
«Сашка-деревяшка… Всегда у него нет времени», – огорчилась Ирис, с немалым сожалением вспоминая морскую прогулку вдоль берега атолла с трудным названием. Потом ей пришло в голову, что недурно бы воспользоваться случаем и расспросить Арину, как всё же на коралловых островах рождаются дети и правда ли, что это так просто? Расспрашивая хорошо знакомую с местными обычаями электронную камеристку, она не подозревала, что разговор выйдет таким долгим и так поразит воображение. Часа через полтора после пробуждения ошеломлённая девушка только и могла говорить «О-о!» и «Ох-х!», глядя расширенными глазами в потолок и пытаясь собрать разбегающиеся мысли: «Носить его в себе? Целых… сколько она сказала? Двести восемьдесят дней?! И он там живёт, шевелится… Как странно! Точно ты для него – бабл…»
– Точно я для него – бабл… – пробормотала Ирис, ощупывая живот руками и пытаясь представить, как он растёт, становится похожим на шар.
– И не только бабл, – заметила Арина. – Бабл – пустая оболочка. Ты для него воздух, вода и пища, бабл, Планетарная Машина… В общем, всё. До родов, конечно.
«Ну да, ещё же роды… Не понимаю, зачем это нужно, чтоб было больно. И ему тоже трудно, наверное, вылезти, раз Арина говорит, что это помогают сделать. Но откуда же Арине знать? Ведь не на коралловых островах она рожала… Да о чём же я вообще? Она же машина, что она может об этом знать?»
– Что же ты, Ариночка, – с иронией спросила мисс Уокер, обнимая руками свой виртуально вздувшийся живот, – можешь об этом знать? Ты ведь не рожала, наверное, а даже если и рожала, то не на коралловых ведь островах!
– Ты права, конечно. И всё же я знаю кое-что, потому что прабабушка твоя рожала и очень подробно всё это описывала в своём дневнике. Это позже появились всякие концепторы, инкубаторы и прочая аппаратура. Твоя мама, например, ничего о родах не знает, это уж точно. Может быть, поэтому она и допустила, чтобы твоим воспитанием занималась я.
– Не говори о маме плохо, ты ведь не знаешь… – начала Ирис оправдательную речь, но мысли помимо её воли свернули в другом направлении, а виновата в этом была исключительно Арина: «Болтушка. Чего ей вздумалось вспоминать о концепторах? Это же надо такое придумать, чтобы зачатие происходило так… Так… Слов нет, как это странно! Не может быть, чтобы Саша хотел…»
Мысли, и без того перепутанные, сплелись в невообразимо тугой клубок; поймать за хвост и приструнить ту, не дающую покоя мыслишку, не получалось, она нахально высовывалась неожиданно, маскируясь под что-нибудь безобидное, подмигивала случайной ассоциацией и тут же пряталась, негодная. Ирис раскраснелась, как поми… «Как эти, красные, назывались? Помидоры, вот как. Но Саша тогда говорил почему-то, что у них, на Марсе, с рождением детей не так просто, как на Табитеуэа. Интересно, что он имел в виду? Не спрашивать же напрямик, раз так у них странно всё это делается…» Ирис ощутила, что отступивший ненадолго румянец возвращается снова, и обозлилась на себя. «Ну, хватит! – прикрикнула она на распоясавшиеся мысли. – Брысь, нелепые!» Однако пришлось ей подняться с кровати и встряхнуть головой, чтобы вытрясти оттуда образ семечек в яблоке и мысли о сверкающем шарике бабла в грузовом отсеке «Улисса». О самом «Улиссе» по здравом размышлении Ирис тоже постановила не думать хотя бы некоторое время, пока воображение не примется за какую-нибудь более безобидную пищу.
– В чём пойти? – спросила она вслух. – Комбинезон надоел, а уж пояс…
– Саша просил передать тебе, что без пояса выходить пока что нельзя.
– Жаль, – огорчилась Ирис, закрывая шкаф с платьями. – Но уж ботинки я точно ни за что не надену.
Поразмыслив, она решила, что ничем не рискует, если наденет туфли. Только не те, прозрачные, а другие – низкие, закрытые. Выглядит глупо – комбинезон и туфли, но что поделаешь, имидж превыше всего. Прыгать босиком по крыше – куда ни шло, но являться в таком виде на конференцию – верх неприличия. Мартышка ведь собиралась конференцию устроить?
– Саша не говорил, когда начнётся конференция? – деловито осведомилась Ирис, вертясь перед зеркалом.
– Она началась давно.
– Почему же ты меня не разбудила? – возмутилась девушка, неохотно отрывая взгляд от собственного отражения.
– Саша не велел. Сказал, пусть спит, пока сама не проснётся.
– Сашка-дурашка, – проворчала мисс Уокер, поспешно направляясь к выходу.
– Это некрасиво, Иронька… – успела она услышать вслед, но особого внимания не обратила. Лезут с нравоучениями не вовремя.
Целеустремлённости не хватило надолго, уже в кольцевом коридоре каблучки мисс Уокер вместо рыси стали отстукивать шаг, всё более расслабленный и неуверенный, а мысли снова потеряли строй: «Но Микл… Так нехорошо получилось, я даже не знаю, жив ли он… Пусть бесчувственный и толстокожий, но… С ним было бы по-другому, привычно… И отец вот никак поладить с Сашей не может… И вообще, это выглядит как предательство…»
– Я попросту бросила его,
– Кого? – спросила Барбара, в которую и угодил вопрос. Очнувшись, Ирис обнаружила, что ноги помимо воли принесли её в Синий бар. Занятая чёрт знает чем голова этому не воспротивилась и позволила своей хозяйке сесть за столик и дождаться, пока Барбара подойдёт принимать заказ.
– Завтрак? – прервала недолгое молчание хозяйка бара, поняв, что первый вопрос останется без ответа.
– Есть не смогу, – пожаловалась расстроенная неприятными размышлениями девушка.
– Кофе? – предложила опытная барменша.
– Д-да, но… – неуверенно проговорила Ирис, припомнив, что куда-то собиралась идти. Однако пани Левицкой уже не было рядом. Вернулась она моментально, прихватив ещё одну чашку кофе – для себя.
– И я с тобой, если не возражаешь, – проговорила она, усаживаясь против мисс Уокер, которая воззрилась на возникшую перед ней чашку укоризненно, словно пыталась смутить напиток взглядом.
– Не можешь выбрать? Боишься? – спросила Барбара, сделав маленький, но очень приятный, если судить по выражению её лица, глоток. – Не доверяешь себе?
– Не во мне дело! – горячо возразила Ирис. Она выпила кофе одним глотком, не ощутив ни температуры, ни вкуса. – То есть, конечно, во мне тоже… Это так гнусно по отношению к Миклу, такое подлое предательство!
– Ну-ну, – остановила её пани Левицкая, сделав ещё один приятный глоток. – Не думаю, что в этом главная причина. Просто тебе кажется, что не можешь выбрать, на самом же деле – боишься. Потому что выбрала уже, и довольно давно.
– Кого? – простонала обескураженная девушка. – Кого я выбрала? Вы знаете вообще, о ком я?
– Ну, я ещё не совсем без глаз, – весьма самодовольно сказала Барбара. – Да и о помолвке твоей с Великолепным Миклом судачили все кому не лень. Поверь, я всякого насмотрелась, когда выступала в Париже, знаю, о чём говорю. Когда вертится вокруг полсотни девчонок… Конечно, ты выбрала, отсюда и вся эта чепуха о предательстве. Знай, девочка, он только кажется бесчувственным и толстокожим, на самом же
