прятаться в фургон Пирса, пока клан не обоснуется.
Всадники погнали табуны на далекие пастбища, а фургоны загромыхали вниз с холма. Несколько приветственных криков встретили караван, и кланы выехали сопровождать их. И все же мало кто из встречающих выказывал их обычное возбуждение. Они нервно ожидали свидетельств ответа Хулинина на наглость Гелдрина. Несколько гелдринов тоже наблюдали с границы своего лагеря, остальных не было видно.
Затем они замерли и уставились на Хулинин, пораженные тем, что они видели. Фургоны свернули с главной дороги и пересекли Айзин, остановившись в широкой, поросшей травой излучине, которую до этого все боязливо не замечали. Остальные кланы ожидали чего угодно, только не этого. Сэврик улыбался про себя, наблюдая за тем, как разгружаются повозки и любовно устанавливаются шатры. Ему хотелось бы увидеть выражение лица Медба, когда Вилфлайинг увидит лагерь Хулинина на земле Корина.
Глава 10
Кланы Шэйдедрон и Ферганан прибыли вечером этого же дня среди приветственных криков и взволнованных предположений. Выдвижение Сэврика на землю Корина ошеломило кланы. Хулинин намеренно напоминал остальным кланам о резне и в то же время отдавали честь погибшему клану. Вилфлайинг еще не прибыл, и вожди гадали, как Медб прореагирует на выпад Сэврика. Они также были поражены тем, что Хулинин не обращает внимания на оскорбление со стороны Гелдрина.
Обычно такое вопиющее оскорбление повлекло бы за собой вызов на поединок или в самом крайнем случае бурный протест. Но хулинины просто раскинули свои шатры у реки и смешались с другими, шумно игнорируя Гелдрин. Никто не мог решить, то ли Сэврик уступил Бранту, признав тем самым превосходство Медба, то ли он считает, что Брант не заслуживает его внимания. Сэврик же ничем не проявлял своих чувств.
Интриги и сплетни как пожар охватили лагеря. Повсюду распускались слухи. Вожди, когда не ломали голову над поведением Хулинина, осторожно следили друг за другом, пытаясь отгадать, кто поддерживает Медба. Брант гордо выступал по базару, как рябчик на току в брачном оперении, уверенный в том, что скоро обретет власть и силу. Напряженность, беспокойство и шепотки, подобно дыму, обволакивали лагеря.
Когда кланы обнаружили, что у Хулинина есть второй хуннули, дым сгустился. Они старались любыми средствами обнаружить всадника, но никто не мог найти этого таинственного человека, который приручил эту потрясающую кобылу, а хулинины поразительным образом держали язык за зубами, когда дело касалось лошади и ее всадника. Черная кобыла паслась вместе с жеребцом Этлона, равнодушная к людям, приходящим поглядеть на нее, и клубящимся вокруг нее предположениям. А ее всадник тем временем скрывался в шатре знахаря.
Этим же вечером, позднее, три вождя посетили Сэврика, чтобы отдать дань обычной вежливости, затем отклонили его гостеприимство и быстро убрались, так как чувствовали себя неуютно на земле Корина. Лорд Брант полностью избегал Сэврика. Только лорд Кошин, вождь клана Дангари, остался распить чашу вина.
Волосы молодого вождя были коротко обрезаны, как это принято в его клане, а на лбу синими точками был вытатуирован рисунок. Его глаза были под цвет синего плаща.
Кошин заразительно улыбнулся и поудобнее устроился на подушках.
— Ты явно знаешь, как произвести впечатление. — Он принял поданную ему Тунголи чашу и приветствовал партнера.
Сэврик ответил на его тост. Ему нравился этот молодой человек, и он надеялся, что Дангари не примут взяток Медба.
— Датлар был моим другом, — просто ответил он.
— Да. Я думаю, что Брант втайне испытал облегчение, что ты не стал делать проблему из того, где он выбрал место для своего лагеря. Сомневаюсь, что это была его идея. — Кошин некоторое время смотрел в открытый клапан шатра, пробуя свое вино. — Хочешь держать пари? — спросил он, забавно сморщив лицо.
— Какое пари?
— Ставлю пять кобыл, что Медб покинет эту встречу, полностью подчинив себе Совет.
— Тебе не кажется, что это цинично? — ответил Сэврик.
— Мне была предложена богатая награда, если я поддержу его претензии на власть. И не мне одному.
— Я знаю. Но что окажется сильнее: алчность, страх или стремление к независимости? — Сэврик помолчал. — Хорошо, я принимаю пари. — Он открыто взглянул на вождя Дангари: — Ты собираешься присоединиться к Вилфлайингу?
Кошин засмеялся:
— Это может нарушить пари. — Он осушил свою чашу и протянул ее за новой порцией, окинув Сэврика долгим взглядом, пока тот снова наполнял его чашу. — Есть какая-нибудь правда в слухах о том, что кто-то спасся при резне в Корине?
Сэврик только приподнял бровь и повторил:
— Это может нарушить пари.
К следующему полудню еще три клана: Рейдгар, Мурджик и Багедин с севера разбили свои лагеря вдоль двух рек. Встреча была в полном разгаре, и каждый старался делать вид, что этот год ничем не отличался от других. Но атмосфера между лагерями была наэлектризована. Хотя все старались казаться беззаботными, едва заметные детали выдавали истинные чувства каждого. Руки на рукоятках мечей, напряженные улыбки на лицах, вожди, быстро гасящие ссоры. Женщины, которые все знали, несмотря на усилия мужчин замалчивать трудности, держались поближе к своим шатрам. Даже торговцы нервничали и держали большую часть своих товаров нераспакованными. Прошло два дня, а вилфлайинги все еще не прибыли. Они были последними. Все глаза украдкой поглядывали на юг, ища каких-либо признаков появления опоздавшего клана.
Казалось, что Медб нарочно задерживается с прибытием, чтобы заставить кланы потерять спокойствие. Когда наконец ранним вечером третьего дня был замечен огромный караван Вилфлайинга, все выбежали или выехали, чтобы быть свидетелями прибытия Медба. Это было в точности то, чего он добивался. Вилфлайинг был самым большим и богатым кланом; им принадлежали на месте встречи лучшая земля под лагерь и самые богатые пастбища дня скота. Когда его караван прибыл в долину, Медб выстроил своих людей, чтобы напомнить кланам о своей силе и могуществе.
Медб, подобно монарху, ехал во главе своего верода в длинном коричневом плаще, скрывающем его искалеченные ноги и веревку, которой он был привязан, чтобы держаться в седле. Воины, числом свыше пятнадцати сотен, скакали, нацелив в небо свои пики, а полированные звенья их длинных кольчуг сверкали бронзовым блеском. Коричневые капюшоны прикрывали их кожаные шлемы, а длинные, оканчивающиеся кисточками концы были отброшены за спину. Следом за ними двигались фургоны. Бесчисленные повозки, фургоны, животные, люди двигались упорядоченной процессией в сторону становища. Затем следовала следующая группа воинов, а огромные табуны лошадей и скота замыкали кочевку.
Кланы приветствовали Вилфлайинг без обычного энтузиазма. Они с беспокойством следили за каждой проезжающей мимо повозкой и молча считали воинов. Всего лишь за год клан Медба перестал быть частью целого. Теперь он был грозной силой, нависшей над ними всеми и предвещавшей перемены, которые мало кому могли понравиться.
Сэврик с Этлоном стояли у границы становища и вежливо кивнули, когда Медб подъехал.
— У Медба был самый удачный год, — сказал Кошин, подойдя к ним.
Сэврик кивнул, его лицо было холодно.
— Женщины Вилфлайинга самые плодовитые. Всего лишь за зиму его верод увеличился на несколько сотен человек.
— Этим летом к тому же на юге солнце грело жарче. Ты заметил некоторых из его всадников? —
