Словно бы откровенье, Нас он жалел и жалел себя, А заодно и время. Пел свое, времени вопреки, И от его гитары Все мы, усталые старики, Все же еще не стары. 87 ПРЯМОТА Словно промыли Время дожди: Речи прямые Нынче в чести. Все без намеку И не в подтекст, А, слава богу, Так вот, как есть. Пустопорожье Все выжгло в нас. Все-таки, все же Вырвали шанс. Если работа, Если судьба — Не от кого-то, А от себя, Сил и таланту Хватит поспеть. …А на попятный — Гибель и смерть. 87 АЭРОДРОМЫ Тянулось не год, не года — Поболее десятилетия, И ярко светили тогда Огни-миражи Шереметьева. А мы не глядели и бед С обидами не подытожили, И вынесли вес этих лет, И выжили, дожили, ожили. И помнили только одно: Что нет ни второго, ни третьего, Что только такое дано, И нет за Москвой Шереметьева, А лишь незабудки в росе, И рельсы в предутреннем инее, И синие лес, и шоссе, И местные авиалинии. 87 ИННОКЕНТИЙ АННЕНСКИЙ Счастлив ли Иннокентий Анненский, Непризнания чашу испивший, Средь поэтов добывший равенство, Но читателя не добывший? Пастернак, Маяковский, Ахматова От стиха его шли (и шалели От стиха его скрытно богатого), Как прозаики — от «Шинели»… Зарывалась его интонация В скуку жизни, ждала горделиво И, сработавши, как детонация, Их стихи доводила до взрыва. …Может, был он почти что единственным, Самобытным по самой природе, Но расхищен и перезаимствован, Слышен словно бы в их переводе. Вот какие случаются странности, И хоть минуло меньше столетья, Счастлив ли Иннокентий Анненский, Никому не ответить. 87 ПРОРОК Степи Киргиз-Кайсацкие, Бунтов седых подруги,
