– Он сморщил нос и закрыл мешок.
Луис все еще был у клетки. Он просунул палец сквозь сетку и заквохтал. – Хорошенькие мои, идите к папочке… – Я не понимал его восхищения. Они выглядели более умными, чем обычные насекомые. Дело было в глазах, они были большие, круглые и темные, почти мягкие – словно глаза щенка; сплошной зрачок. Дело было и в том, как они смотрели на вас этими глазами – всматриваясь и поворачиваясь на каждый звук, изучая каждый объект с бесстрастным любопытством. Они выглядели сознательными. Эти создания относились к обычным жукам, как совы к другим птицам – очевидно тот же тип животного, но определенно нечто большее. Одна из тысяченожек поднялась в воздух, чтобы понюхать палец Луиса… … и внезапно укусила его.
– Ай-й! Эй-й!! – Он дернул палец, но у тысяченожки была крепкая хватка.
Мгновение он оставался схваченным, а тысяченожка билась в клетке – потом вырвался, кровь струилась из откушенного сустава. – А-а-а! Сукин сын!, – задохнулся он.
Кто-то завернул его палец в бумажную салфетку, она быстро стала красной. – Поведем его к доктору!, – сказал кто-то. Двое с Луисом поспешно вышли за дверь.
Он тихо шипел.
Тысяченожки в клетке остались безмятежны. Их черные глаза внезапно стали гибельными.
– Надо было остеречь его, – сказал я.
Тед глянул на меня: – Ты знал, что они так сделают?
Я покачал головой.
– Тогда не выступай. Он сам сглупил, просунув палец. Временами Луис – настоящий дурак. Сегодня он превзошел себя. Жуки наверное подумали, что продолжается время кормежки. – Он продолжал задумчиво: – У этих тварей хороший аппетит, не правда?
– У кторров тоже, – сказал я, вспомнив. – Вот. Это тоже было в загоне. – Я передал ему пустые панцири и членики тела.
Тед поднял брови.
– Ланч, – объяснил я. Я показал на клетку. – Кторры едят их.
– Звучит рискованно, – сказал он насмешливо, но в этом есть смысл. И лучше их, чем нас. – Потом он задумался. – Скажи, как ты их поймал, что они тебя не атаковали?
– Не знаю – просто не интересовались мной. Я думал, что это не опасно, так и вышло.
– Хм, – нахмурился Тед. – Должна быть причина.
– Может, я просто несъедобный.
– Да? Сунь палец в клетку и проверь.
– Ну, – быстро сказал я, – может, есть другая причина.
Тед смотрел с разочарованием: – Предположения – должен быть настоящий тест.
– Если ты такой нетерпеливый, сунь свой палец.
– А-а, но ведь мы проверяем не мою съедобность. Однако, ты прав, должна быть другая причина. Наверное, ты съедобен, просто не очень вкусный. Как ты попал в загон? Просто сунул нос и прыгнул?
– Нет, сначала я проверил ногой. Помахал над их головами, посмотреть, не нападут ли они.
– Ну, ты умнее, чем кажешься. Я думал, ты скрестил пальцы и прокричал:
«Король Икс!». Может, им просто не нравилась кожа ботинок – давай попробуем. – Он снял ботинок и прижал боком к сетке. Все три тысяченожки атаковали его. Что ж, это разрешилось.
Он попытался отобрать ботинок, но их совместная хватка была слишком сильна. – Эй, ну-ка отдайте… – Не желая повредить им, дернув порезче, он отпустил ботинок. Тот повис, инсектоиды грызли его, а люди вокруг нас хихикали.
Тысяченожки отгрызли все что смогли и ботинок свалился на пол.
Тед с досадой поднял его и сунул пальцы в дыры. – Моя лучшая пара, – опечалился он. Вздохнул и надел его, все время качая головой. Глянул на меня. – Окей, теперь давай твой…
– Эй? Ты сдвинулся? Ты только что доказал, что им нравится кожа ботинок – зачем ты хочешь уничтожить и мои ботинки?
– Дурак, – сказал он спокойно, – это научный эксперимент, определяющий, почему ты все еще ходишь. Теперь дай мне свой ботинок, пока я не оторвал тебе ногу и не забил тебя ею насмерть.
Он был прав. Я видел, как тысяченожки напали на его приспособление для ходьбы.
Оно было идентично моему, а меня тысяченожки игнорировали. Я снял ботинок и отдал ему.
Он прижал его к сетке. Тысяченожки попробовали антеннами, потом потеряли к нему интерес и удалились. Тед попробовал еще раз с другой стороны. Тысяченожки проделали то же самое.
Тед нахмурился и поднес ботинок близко к лицу. Понюхал. Раз, другой, третий, с любопытством. – Пахнет рыбой. Во что ты вляпался?
– Ни во что, – сказал я. Потом вспомнил. – Э-э, в яйца.
– Яйца?… Ты имеешь в виду цыплячьи, цыпа-цыпа?
– Нет. Я имею в виду кторровые.
Он смотрел недоверчиво. – Ты наступил на яйца кторров?…
– Они были внутри гнезда…
– Внутри гнезда!… Юп! Я все беру назад, Джимми-бой. Ты вовсе не умный. Есть более безопасный способ убивать кторров, чем заходить в их гнезда и топтать их яйца. Для чего, думаешь, нужен огнемет?
– Я не хотел наступать на яйца. Это произошло случайно.
– Надеюсь, ты не скажешь об этом Маме Кторров.
– Кроме того, Дюк все равно сжег бы их, поэтому я залез туда и взял несколько.
На мгновение повисла тишина.
Потом Тед спросил: – Они у тебя с собой?
Я достал сумку и вывалил содержимое на стол. Там был десяток как минимум.
Тед уставился, как и двое оставшихся парней. Я не знал, как их зовут. Яйца были кроваво-красными и гладкими, все еще выглядели влажными и полупрозрачными.
Внутри было что-то темное. Очень осторожно Тед поднял одно и понюхал. – Сырая рыба, все в порядке. – Он поднес его к боку клетки с тысяченожками. Они попробовали его без всякого любопытства, потом потеряли интерес. – Что ж, вот это и спасло твою жизнь, Джимбо – тот факт, что ты такой неуклюжий увалень.
Тебе надо было всему вывозиться в яйцах.
Я обдумал это: – Ты прав. Я выпачкал ноги до колен и руки. – Я содрогнулся, представив, что было бы, если бы так не случилось. Вероятно, именно это объясняет, почему три мои образца не пытались прогрызть себе путь сквозь сумку – запах яиц вокруг них.
– У-гу… – Тед держал яйцо на просвет.
– Видишь что-нибудь?, – спросил я.
– Говорят: избегайте протухших яиц. – Он положил яйцо на стол. – Не могу сказать.
– Знаешь, что это напоминает?, – сказал я. – Муравьиные яйца.
– Муравьиные?
– Угу. Они такие же полупрозрачные. Скорлупа тоже мягкая. Смотри, видишь, как они отскакивают? Что это напоминает?
– Гандбол?
Я пропустил замечание мимо ушей: – Это значит, что мы начали понимать, как они развиваются. У птиц и рептилий яйца с твердой скорлупой – для лучшей прочности и удержания воды. Для кторров это может означать низкую степень развития.
Насекомые или амфибии.
– Черви – немного те и другие?
– Наверное. – Я снова взял яйцо. – С другой стороны, может быть атмосфера Кторра достаточно влажная, чтобы удержание воды не было слишком важным фактором выживания. Эта скорлупа, похоже, страшно толстая, почти хрящевая. Что, вероятно, вызывает необходимость защиты эмбрионов, особенно если на Кторре большая сила тяжести, чем на Земле. Об этом некоторые задумывались. Это могло бы объяснить чрезвычайную силу и подвижность кторров. – Я нахмурился и поднял яйцо к свету. – Не знаю.
