В сознании этого типа никакие картины просто не размещаются. Они, далее, не соединяются с нормативными и ценностными шкалами, образами должного и желанного. Отсюда не просто конфликт, а антагонизм норм в культуре, приводящий в конечном счете к ее аннигиляции. Приспособление к этому состоянию достигается не путем выбора между конформизмом и видами отклоняющегося поведения, а путем слипания в одно больное целое предельного негативизма и предельного конформизма.
Применительно к этим состояниям разговор о социальной интеграции и дезинтеграции почти бессмыслен, равно как и разговор об отчуждении и преодолении оного. Исчезает сам субъект – как отчуждения, так и его преодоления. Грубо говоря, становится просто нечего отчуждать. Ибо отчуждено главное – то 'я', которое только может оперировать собой в борьбе с отчуждением.
В когнитивной психологии существует понятие 'разновременной памяти'. То есть есть как бы моментальная память, в которой все мгновенные восприятия пребывают в течение минимально коротких сроков (иногда исчисляемых долями секунды), есть буферная память (которая аккумулирует в себе лишь многократно повторяющиеся мгновенные восприятия), есть кратковременное хранение, средневременное хранение и долговременное хранение. Управление транспортировкой информации с экрана моментальной памяти в разного рода хранения осуществляется некоей совокупностью программ, которые представляют собой 'Опыт значимости'. Нечто, оказавшееся на моментальном экране, проверяется не только частотой своего попадания на этот экран, но и сходством между собой и элементом 'Опыта значимости'. Если сходство велико и значимость велика, моментальный снимок проваливается в долговременное хранение, что называется, 'со свистом', минуя все промежуточные фильтры и буферы. И дальше этот элемент начинает вступать в соответствие с другими, трансформируя или подтверждая фундаментальные поведенческие программы.
Схема 2.
О ситуации Травмы
Теперь представьте себе вариант нормального и 'пережатого' ценностно-идентификационного Узнавателя. В нормальном варианте (схема 3.1.) если оказавшийся в 'Воспринимателе' элемент Х начинает узнаваться, то это узнавание происходит путем направления от элемента Х в систему узнавания некоего импульса М. При этом предполагается, что между элементами Узнавателя есть некое расстояние L. За счет этого сверяющие импульсы М1, М2 могут попасть либо на элемент Э1, либо на элемент Э2 и произвести сверку, как минимум, не спутав эти элементы друг с другом. А за сверкой идет транспортировка через каналы Т1, Т2.
Схема 3.1.
Нормальная ситуация узнавания, сверки, накопления, транспортировки и моделирования поведенческих реакций
Теперь представим себе, что сфера 'Узнавателя' пережата так, как это представлено на схеме 2. Учтем также, что L представляет собой гибкий, но неразрушаемый стержень, разделяющий элементы в системе 'Узнавателя'. Пережатость 'Узнавателя' превратит линейно расчлененную пару Э1 – L – Э2 в некий сгусток- гибрид (схема 3.2.).
Теперь представим себе, что элемент Х попал в восприятие и импульс М хочет узнать, похож ли Х на Э1 или Э2. На самом деле уже нет ни Э1, ни Э2. Импульс М попадает то ли на их пересечение, то ли на зону их 'взаимного реагирования'. Импульс М не может вернуться, поскольку он попал в нечто, с чем он не умеет работать. Вместе с тем Х окажется все же на что-то похожим. Увязать его с элементами системы 'Узнавателя' невозможно, поскольку эти элементы 'слиплись' вышеуказанным образом. Но и отбросить его нельзя. Поэтому Х начинают не переправлять в 'Узнаватель' и не отбрасывать (нормальное восприятие), а переправлять в буфер. При сжатости 'Узнавателя' происходит раздувание буфера. Что и моделирует буферное сознание. Но и это еще не все.
Раздутый буфер производит отбор элементов, попавших в него, только по критерию повтора. Кроме того, отсутствие внутренней системы 'Узнавателя' не избавляет от необходимости 'Узнавателя' как такового. Иначе психика работать вообще не сможет. Место внутреннего 'Узнавателя' занимает внешний. В качестве такового вполне может сработать телевизор, подающий импульсы в деформированную систему. Чем чаще и мощнее импульсы, тем больше буфер срабатывает на псевдоидентификацию, перебрасывая некий элемент из себя в систему управляемого поведения.
Можно еще многое описать в морфологии и динамике Травмы. Но поскольку данный анализ предполагает рассмотрение системы обстоятельств, то Травма, как важнейшее обстоятельство, не может все же занимать в этом анализе избыточное место. Тем более, что в общем-то сказанного минимально достаточно.
Схема 3.2.
Нормальная ситуация узнавания, сверки, накопления, транспортировки и моделирования поведенческих реакций
В добавление укажем лишь на то, что в этих условиях единственным институтом и единственной группой, осуществляющей посредничество между индивидуумом и государством, становится мафия, берущая на себя фактически все функции гражданского общества. Осуществляя это посредничество, она становится законодателем социальной моды. Возникает система социального поведения, во многом повторяющая алгоритмы поведения зэка в зоне. Но – не зэка политического, а зэка, считающего зону своим родным домом. Взаимоподпитывающее единство типа сознания, типа опорных групп и типа социального поведения – вот что такое Травма.
Именно объем этой Травмы и является фундаментальным параметром во всем, что касается негативной управляемости постсоветского общества. Потеряв слишком многое, беспрецедентным образом снизив уровень жизни своего населения, власть устойчива. Ее опора – трижды проклятые, преданные анафеме, вызывающие устойчивое отторжение электронные СМИ – так же авторитетны, как и ранее. Доренко проклинают, но слушают. Более того, слушая – впитывают, впитывая – корректируют восприятие. Это связано с Травмой, питается ею. Опора власти – не олигархи, не (во многом слишком паразитарный) капиталистический класс. Опора власти – Травма. Власть не может уцелеть, не воспроизводя Травму и не подпитывая ее. Более того, на Травме держатся потенциалы и позиции не только власти, но и ее антагонистов. Но Травма требует подпитки. Используя аналогии времен Французской революции, можно сказать: 'Травма жаждет'. И жаждет Травма – Неопределенности. Травма просто подпитывается Неопределенностью. Отсюда роковая необходимость как для власти, так и для элиты (и особенно ее верхушечной части) ПРОИЗВОДИТЬ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ В КАЧЕСТВЕ ТРАВМОПОДДЕРЖИВАЮЩЕГО ВЕЩЕСТВА, НЕКОЕЙ СПЕЦИАЛЬНОЙ СЫВОРОТКИ. И – ИНЪЕЦИРОВАТЬ ЭТУ СЫВОРОТКУ. ПРИ ЭТОМ ТРАВМА ПРИВЫКАЕТ К ОПРЕДЕЛЕННЫМ ДОЗАМ И КОНЦЕНТРАЦИЯМ СЫВОРОТКИ. ПРЕОДОЛЕНИЕ ЭТОГО ПРИВЫКАНИЯ ВОЗМОЖНО ТОЛЬКО ЗА СЧЕТ ПОДНЯТИЯ ДОЗЫ И УВЕЛИЧЕНИЯ КОНЦЕНТРАЦИИ.
Наркотик Неопределенности нужен обществу в его нынешнем больном состоянии. Но этот наркотик постоянно поддерживает и даже 'расширенно воспроизводит' ту самую болезнь, которая рождает наркотический спрос. Утверждалось, что на штыках нельзя усидеть. Острый вопрос сегодняшнего дня – можно ли усидеть на Травме? Может ли при воспроизводстве Травмы указанным образом сохраняться социальность вообще? Более того, сколь близка грань, за которой будет перейден так называемый порог негативной адаптации, при котором более 50% населения начинают руководствоваться в своем поведении асоциальными программами, кодами и установками? Проецируя это на текущую политическую конкретику, мы задаем вопрос: 'Доволен ли сам Путин как будущий глава государства тем, какую крылатую силу обрело его обещание, что 'замочим даже в сортире'?' Что он как будущий глава государства собирается делать с обществом, так экстатически реагирующим на подобные образы и заявки? Где здесь грань между
