бы и власть, и эта вооруженная сила не были поражены гнилью. Той же самой гнилью, о которой я уже говорил не раз, обсуждая элитные группы России, и которую назвал 'счетократией' – от слова 'счета'.
Невозможно применить власть и тем более применить силу, если к практически любому представителю этой власти или силы могут прийти и сказать: 'Парень, у тебя есть деньги на банковских счетах на Западе, и мы знаем, сколько и где. Ты хочешь жить безбедно с этими деньгами?' – 'Хочу'. – 'Тогда делай то, что мы говорим, и все будет хорошо'. Если начальник ведомства на такое предложение отвечает 'нет', идут к начальникам управлений, и начальники управлений говорят 'да'. Большинство говорит 'да', поскольку почти вся элита 'счетократическая'.
Когда американцы хотят блокировать подавление мятежа или произвести хаос, они что делают? Они парализуют силовое подавление с помощью таких вот 'переговоров', а потом дают команду и ресурсы для того, чтобы вывести на улицу 300 тысяч человек. И затем говорят: видите, народ против этой власти, и даже армия его поддерживает, не хочет идти против народа.
А когда власть, которую таким образом ведут на заклание, спрашивает у 'силовиков', почему они изменили присяге и не стали выполнять приказ, те отвечают: 'Мы же уберегли вас от гражданской войны!'
Это неубиенная стратегия в стране, где правит счетократия. Так делались 'бархатные революции' в Сербии, в Грузии. Так же было на Украине. И так же будет в России, если счетократии не противопоставить импульс политической воли и исторической правоты.
В этом и заключается игра сверхдержавы, которая знает, как устроено это шкурное элитное сознание. Которая понимает, что эти люди будут, конечно, болтать про патриотизм. Но, как только на чашах весов окажутся 'счета и жизнь' – и 'судьба твоей страны', они возьмут счета и уйдут.
Значит, единственное, на что в такой ситуации можно опереться, – на массы, на их энергию. Но тогда необходимо суметь повернуть, открыть 'кран' этой энергии. Кран какой энергии может повернуть Путин в ситуации, которую я описал?
У нас, быть может, остался всего год до аналогичной российской коллизии. Когда будет отечественный 'оранжевый' или какой-то другой лидер и будут властные силы. Этим силам будет сказано, что они должны 'отвалить', а для убедительности им будут предъявлены номера их счетов. На улицу выведут массовку, счетократические силовики заявят: 'Мы не хотим и не будем стрелять в народ'.
Дальше что? А дальше простая альтернатива: либо выводите на улицу другой народ, другую массовку против 'оранжевой' массовки, либо 'умойтесь' и признайте поражение, как в 91-м году, и ждите окончательного развала страны.
Меня спросят: как выводить народ, если это тот самый народ, который уже вкусил развращающих плодов гедонизма, воровства и регресса, и вывести его могут только те, кто играет на этом регрессе?
Отвечаю.
Первое: актив, лидеры – барахло, если они не могут повернуть и зажечь массы.
Второе: никто не знает до конца, как поведут себя массы в условиях, когда есть доброкачественный актив.
И третье: никто пока что не измерил, какие энергии есть внутри России. Никто не знает ни настоящего состава, ни масштаба этих энергий.
Если избавиться от лжи, от упоительного барахтания в потоке регресса, от всех этих двусмысленных 'да, но…', от невозможных сшибок между 'папы и дедушки творили великую историю великой страны' и 'история была мерзость и преступления, а СССР – монстр'… Если избавиться от всего этого и строить новое на каких-то пусть элементарных, но честных и внятных проектных основаниях, то социальную борьбу, борьбу за общество выиграть можно.
Многие и в стане наших врагов, и у нас в России уже поверили, что нас сломали. А нам предстоит (и, боюсь, что очень скоро) 'проверка на вшивость'. Она предстоит всем – нашей власти, нашей бюрократии, нашему народу. И нам самим, здесь собравшимся. Вот в чем главный и концентрированный стратегический урок и вызов Украины.
А как именно мы будем его воспринимать и что можем, должны и будем делать в ответ на вызов, обсудим позже и отдельно.
Спасибо.
17.02.2005 : Братиславская встреча – проходной эпизод или ключевое событие?
С.Е. Кургинян
На это раз я не хотел бы далеко отходить от заявленной темы, и сейчас я бы её сформулировал еще отчетливее: 'Станет ли Братислава новой Мальтой?' (я имею в виду переговоры Горбачева и Буша на Мальте).
В любом случае я хотел бы обратить внимание всех собравшихся на то, что Братислава не будет проходным эпизодом в международных отношениях, ибо по своему масштабу это – событие невероятной значимости.
Во внешней политике ему предшествовало несколько очень крупных событий, которые в совокупности привели к новой конфигурации и расстановке сил в мире, крайне неблагоприятных для нас. В этом смысле все последние годы можно считать временем упущенных возможностей.
В этой новой ситуации нам предстоят совершенно другие риски при том, что наша готовность избегать этих рисков, наше видение ситуации и инструменты нашего маневрирования заставляют желать чего-то лучшего, чем то, что сейчас имеется.
Если характеризовать всё, что связано с США, то для меня суть ситуации заключается в следующем. В США всегда существовало два лица во внешней политике, в том числе и в отношении к России. Традиционно они связаны с демократической и республиканской партиями, хотя на самом деле – все намного глубже.
Демократическая партия всегда придавала больше значения ходу демократического процесса внутри нашей страны, правам человека и всяким прочим крайне небезопасным для нас вещам: идеологии, степени когерентности совпадений нашей политической системы и тем, что ей кажется универсальным во всем мире. И в этом смысле позиция демократической партии была для нас более неудобна, чем республиканской.
Республиканцы плевали на то, как мы в эпоху СССР нарушали права человека. Им нужен был некоторый паритет, некое решение абсолютно прагматических вопросов. При этом и республиканцы, и демократы ненавидели нас примерно одинаково, ни о какой любви говорить не приходилось.
'Kill commi for mommi' ('Убей коммуниста за маму!') – было общим и лозунгом, и, так сказать, двухпартийным консенсусом, но дальше начинались довольно серьезные расхождения по вопросу о том, как к чему относиться.
Кроме того, демократы были более настороженны ко всему, что касалось каких-то консервативных антикоммунистических движений: всемирных антибольшевистских лиг, радикально-националистических или околонацистских антикоммунистических движений и т.п.
У республиканцев степень отторжения всего этого была гораздо ниже, чем у демократов, но их консервативная ориентация все время говорила о том, они должны поддерживать консерваторов, ультраконсерваторов. И довольно трудно было определить, в чем, в сущности, разница между 'Heritage Foundation' и Фондом наследия и какими-нибудь ультраправыми организациями, сотрудничающими с нацистами. Там все переходы были фактически непрерывными.
Так дело обстояло по отношению к СССР, и есть огромный соблазн экстраполировать время советской политики на время политики, происходящей в Российской Федерации.
При всем том я должен сказать, что если отношения к нам можно условно назвать 'линия Киссинджера' и 'линия Бжезинского', то одна линия все время была последовательно направлена на глубокий развал всего, что касается России и всех ее составляющих, – называется ли эта Россия СССР, отделяется ли от нее какая-нибудь большая часть, и она начинает называться РФ – в любом виде это всё должно было
