двери на ступеньках.
Спустившись вниз, он застал там Бетти и Колма. Колм с азартом рассказывал тете Бетти о своих приключениях:
– … А Анна, она ничего не говорила, совсем-совсем ничего! Я сам вел ее всю дорогу до магазинчика с мороженым и обратно. И я не запутался, как вчера! Я все сделал правильно! – Тут он заметил Лайама. – Привет, Лайам. Я снова ездил на автобусе, но на этот раз без ошибок. Анна была со мной, но ничего не говорила, правда-правда. Может быть, в следующий раз и ты с нами поедешь? И сегодня можно было, но дверь у тебя была закрыта, и тетя Бетти не велела тебя беспокоить, так что я и не стал. Но в следующий раз ты можешь оставить дверь открытой, тогда ты тоже сможешь поехать, вот.
– В следующий раз я постараюсь оставить дверь открытой, – пообещал Лайам и взглянул на Анну, которая откровенно избегала встречаться с ним взглядом. – Эй, дружище, почему бы тебе не пойти пока с тетей Бетти и не дать мне возможность поговорить с Анной?
– О'кей. Анна, ты скажешь ему, как я замечательно справился?
Она протянула руку и взлохматила ему волосы.
– Скажу, Колм.
После того как Колм удалился на кухню с тетей Бетти, Лайам обернулся к Анне:
– По поводу вчерашнего…
Она приобрела упрямый вид.
– Я не собираюсь извиняться. Вернее, так: я готова извиниться за то, что не предупредила тебя заранее. Об этом я искренне сожалею. Струсила. Но я не буду извиняться за то, что готовила Колма к самостоятельной поездке на автобусе. Колм был прав. Сегодня я действительно не сказала ни слова о том, как надо ехать до магазинчика мороженого. Он сам сообразил. Ему и вчера не угрожала никакая реальная опасность. Я знаю, тебе кажется, что ты его защищаешь, но…
– Я хочу извиниться. – Ну вот, наконец он произнес эти слова и сразу же почувствовал облегчение. – Прости меня за вчерашнее. Я испугался, а проявилось все как злость, не как страх. Злиться проще, чем бояться. И ты ничем не заслужила такого отношения с моей стороны. Мне очень жаль.
Анна, казалось, была удивлена.
– Правда?
Он решительно кивнул:
– Да.
– О-о.
Он молча ждал, уверенный, что она скажет еще что-нибудь, – он давно понял, что у Анны почти всегда найдется что сказать, – но на этот раз, очевидно, не нашлось, потому что она молчала.
– Ну как, я прощен? Или посыпать голову пеплом? – поинтересовался наконец он.
Анна улыбнулась. В последнее время у нее появились сомнения, которых раньше не было, и было очень неприятно, что именно Лайам заронил их.
– Посыпать голову пеплом нет необходимости, Лайам. Этого никогда не нужно делать. Ты любишь Колма и беспокоился за него. Я понимаю. Я, кстати, тоже беспокоилась. Я всегда беспокоюсь. Я работаю с клиентами и стараюсь подготовить их к любой непредвиденной ситуации, но отпускать их всегда трудно. При этом они мне не родные, так что я могу только вообразить, насколько тяжелее тебе приходится.
Она немного помолчала, а затем добавила:
– Я обязана предложить тебе другой вариант. Если тебе так проще, я могу отказаться от занятий с Колмом, Меня сможет заменить Сили, второй консультант фонда.
– Я уверен, что Сили хороший профессионал, – ответил Лайам. Так и есть, он действительно в этом уверен. Но она не Анна. А Колму нужна Анна. И ему самому, кстати, тоже. – Но я хочу, чтобы с Колмом продолжала работать ты. Разве что тебе самой хочется прекратить…
– Нет, совсем не хочется. – Она посмотрела на часы. – Пожалуй, пора найти Колма, надо с ним попрощаться. Мне надо идти.
Внешне все вроде бы уладилось, но Лайам не мог избавиться от ощущения, что на самом деле все идет не так гладко.
– Может быть, мы могли бы сегодня поужинать вместе? Ну, знаешь, отпраздновать?
– У меня сегодня еще три занятия, но если вы с Колмом не откажетесь меня подождать…
– Мы не откажемся, – заверил он.
– Знаешь, Лайам, мне очень не хочется поднимать эту тему и снова злить тебя, но я бы хотела все же поговорить с тобой о работе для Колма. О том месте помощника у Келлера.
Лайам еле сдержался, чтобы не завопить во весь голос: «Не-е-ет!» Он хотел сказать ей, что Колму не нужна работа, вообще не нужна. Точно так же, как не нужно умение самостоятельно ездить по городу на автобусе. Но это желание было чисто рефлекторным. Он и сам прекрасно понимал, что не сможет сказать об этом вслух.
– Ты сказала, что уже договорилась с Келлером о собеседовании. Когда оно должно состояться?
– На следующей неделе.
– Честно говоря, я просто не знаю, что думать об этом. Не знаю даже, что я чувствую по этому поводу. Поэтому я не дам сразу согласия на работу. Но на собеседование соглашусь. Может, его не возьмут. – Он попытался ощутить оптимизм и представить, что все обойдется, но не сумел.
– Ты же знаешь своего брата. Он самый открытый и общительный человек из всех, кого я встречала в жизни. – Она рассмеялась. – И это не преувеличение, ты знаешь, о чем я говорю. Он наверняка получит эту работу. Но я хочу быть уверена, что ты не против.
– Я против, но я начинаю подозревать, что это моя личная проблема. Не твоя и не Колма. Поэтому да. Вперед, пусть он подаст заявление о приеме на работу и пройдет собеседование. Но умоляю, Анна, дай мне шанс немного привыкнуть. Я стараюсь.
Анна, не скрывая радости, обняла его.
– Спасибо, Лайам. Ты не пожалеешь.
Он ничего не сказал, но в глубине души знал, что уже жалеет о данном согласии.
В тот день Анна занималась с Габриеллой, потом с Джилли и, наконец, с Джошем. День выдался долгий, но удачный. Джилли и Джош пока жили дома, каждый со своими родителями, но были готовы начать самостоятельную жизнь. Именно для них – для Джоша и Джилли – и предназначался дом на Труди-стрит. Может быть, и для Колма тоже. Поначалу в доме предполагалось постоянное присутствие консультанта, наблюдение и помощь, но Анна была уверена, что со временем уровень контроля можно будет уменьшить.
Она не сомневалась, что Колм хорошо вписался бы в этот маленький будущий коллектив и легко нашел общий язык с Джилли и Джошем. Колма тридцать лет оберегали от всего, за ним ухаживали, как за маленьким ребенком, а теперь, уже в достаточно зрелом возрасте, он обретал наконец самостоятельность. Да, Анна была практически уверена, что к моменту готовности нового группового дома Колм может быть готов.
Однако Лайам внушал ей гораздо меньше уверенности.
Мало того, она до сих пор не могла понять его, понять, что им движет, и очень жалела об этом. По многим причинам ей очень хотелось лучше понимать его.
Она припарковалась перед домом Франклинов и привычно посмотрела на террасу. Надо сказать, эта терраса напоминала ей Колма. Она была красива и обладала огромным потенциалом, но много лет никто не обращал на нее внимания, и терраса потихоньку ветшала в одиночестве. Анна не хотела, чтобы с Колмом произошло нечто подобное, и не хотела стать свидетелем этой печальной перемены. Невзирая на свои чувства к Лайаму, она твердо решила перейти на более профессиональный тон в общении с ним. Ради Колма.
Избежать жестких разговоров с Лайамом было невозможно, хоть Анне и не хотелось раскачивать лодку. Но, говоря по правде, в этом и состояла ее работа – раскачивать лодку и менять существующее положение дел.
Возможно, было бы лучше полностью порвать с Лайамом и вернуться к чисто профессиональным отношениям.
