труда расслышать его заявление.
– Я здесь закончил, Лайам. Я очень старался хорошо работать, а это делает человека по-настоящему голодным. Анна ходила за мной и ничего не делала, но я думаю, что она тоже голодная.
– Да, голодная, – подтвердила Анна.
Она взглянула на Лайама и вдруг поняла, что ее голод не имеет никакого отношения к пище.
– Нам стоит пообедать, правда? Ты можешь подождать меня здесь, Анна. Вик поможет мне убрать вещи и проделать что надо с карточкой. Правда, я думаю, что это я уже и сам смогу сделать.
Он вопросительно взглянул на Вика.
Пожилой рабочий кивнул:
– Конечно, дружище, пойдем со мной.
Колм зашагал рядом с Виком, и тот по-отечески похлопал его по плечу.
– Дружище. Так Лайам меня называет. Эй, дружище. Иди сюда, дружище. Мне нравится.
Вик хмыкнул:
– Я рад. Уверен, что буду часто тебя так называть. Это мое словечко.
– А у меня нет своего словечка. Может быть, мне стоит… – Они скрылись в здании магазина, и голос Колма затих.
– Мне кажется, Колм попытался вежливо намекнуть мне, что не надо больше ходить с ним на работу, – заметила Анна. – Я, кстати, думаю, что мои занятия с Колмом пора уже прекращать. Он теперь будет много времени проводить здесь, да и помощи от меня ему уже почти не требуется.
– Знаешь, я, конечно, не слишком радовался, когда ты начала к нам ходить, но сейчас меня совсем не радует, что ты перестанешь это делать.
– Нет, я по-прежнему буду появляться и заниматься с Колмом, но не так часто. Может быть, раз в неделю? Ему еще надо многому научиться, и я с удовольствием буду помогать. – Она немного помолчала, затем добавила: – Если ты не против.
– Я не против также, чтобы ты приходила почаще, и не только ради работы.
Анна улыбнулась и придвинулась ближе к Лайаму. Они сидели на скамейке, нога к ноге, локоть к локтю. Обоим было хорошо. Свободно и естественно.
– Кажется, меня можно убедить проводить с тобой побольше свободного времени. – Надо разделять дело и личные отношения, напомнила она себе. – И еще. Я хотела справиться у тебя по поводу Колма. Мне бы хотелось, чтобы он побольше времени проводил с Джилли и Джошем. Они прекрасно поладили.
– Конечно. Я рад, что у него появились друзья. – Лайам не сводил с нее глаз.
Анна решила: раз уж Лайам сегодня в таком хорошем настроении и так спокойно воспринимает растущую независимость Колма, стоит поговорить и о том, что когда-нибудь Колм сможет жить отдельно от него, Лайама.
– Знаешь, мне кажется, ему необходимы друзья, и еще я хотела обсудить…
Лайам не дослушал. Вообще, сейчас он, кажется, меньше всего думал о разговорах и обсуждениях. Он просто наклонился и поцеловал Анну – не глубоким страстным поцелуем, от которого окружающим всегда становится неловко, а легким касанием губ, обещавшим нечто куда более интимное.
– Извини, не сдержался, – сказал Лайам с широкой улыбкой, откровенно противоречившей вежливым словам. Да и вообще, выглядел он при этом слишком самодовольно.
Всякие мысли о Колме и о серьезном разговоре мигом улетучились из головы Анны. Теперь она могла думать только о предстоящем свидании с Лайамом.
Следующая неделя пролетела так же быстро и незаметно.
Лайам свозил Анну на условленное свидание на озере. Ветер радостно играл с ее непослушными волосами и трепал их, как хотел, превращая в дикую мешанину локонов-пружинок.
А когда он увел ее вниз, в каюту, где они смогли наконец заняться любовью, волосы рассыпались веером по подушке, непослушные и живые.
Он и сам не знал, почему вспомнил об этом сейчас, когда стоял незамеченным в коридоре и наблюдал через дверь, как Анна и Колм возились в кухне. Ему очень нравилось смотреть, как Анна занимается с его братом. Общение с ней выявляло в Колме все самое лучшее.
Откровенно говоря, она и в нем самом выявляла все самое лучшее.
– … Знаешь, Колм, очень мило с твоей стороны предложить вынести мусор. Хорошо, что ты сам об этом подумал, – сказала Анна, помешивая на плите что-то в кастрюле.
Колм сидел на табурете возле стойки и месил руками нечто напоминающее по виду тесто.
– Да. Каждый делает что может.
– Это что-то новенькое, – заметила Анна.
– Ну да, Вик на работе часто так говорит. Он помог мне недавно, когда кто-то сшиб коробки с печеньем и мне пришлось заново их складывать, а он пришел и помог, и я сказал спасибо, а он сказал…
– Каждый делает что может? – попробовала догадаться Анна.
Колм, казалось, удивился, что она знает.
– Да, ты угадала, Анна. Вот Вик, он говорит, что у каждого есть какие-то вещи, которые он делает хорошо. Мы с ним оба хорошо складываем коробки, но он еще умеет разбираться с цифрами и помогает мистеру Келлеру складывать все числа в магазине, но и с коробками он хорошо умеет обращаться.
– Он хороший человек.
Лайам вспомнил пожилого рабочего, которого он видел вместе с Колмом на стоянке неделю назад. Надо будет обязательно поблагодарить его в следующий раз.
– Ну да, он и правда хороший. Я помог ему внести какие-то ящики, и он сказал мне: «Спасибо, дружище». Я ему нравлюсь.
– Ты хорошо поступил, Колм. – Да, это и есть самое главное в Колме, он всегда готов помочь. – И конечно, ты ему нравишься. Ты очень хороший.
– Ну да, каждый делает что может. – Колм рассмеялся, и Анна присоединилась к нему.
Смех – вот то главное, что появилось в их доме с приходом Анны. Лайам вдруг представил, что Анна постоянно живет в этом доме, и с удивлением понял, что картина не вызывает у него отторжения. Вообще он всегда считал, что завести сколько-нибудь постоянные отношения с женщиной ему будет очень трудно, ведь мало кто из женщин захочет взять на себя заботу о Колме. Но с Анной это не было бы проблемой…
Их отношения только начали развиваться, но Лайам – впервые в жизни – смог увидеть перспективу в отношениях с женщиной.
Не просто с женщиной – с Анной.
– Так как дела на работе, если не говорить о складывании рассыпавшихся коробок? – спросила она тем временем.
Колм ответил не сразу, что для него было совершенно нехарактерно. Лайам посмотрел на брата и заметил, что обычное жизнерадостное выражение сменилось на его лице откровенной грустью.
– Что-нибудь случилось, Колм? – тихо спросила Анна.
– Ну да, как-то вошли ребята, я вытирал воду возле тележек, и они сказали: «Эй, посмотрите-ка на дебила».
Ярость поднялась в Лайаме и затопила пространство, где всего несколько минут назад не было ничего, кроме тепла и приязни. Это была знакомая ярость, та же, что заставляла его много лет назад драться с Бартлом в автобусе. Знакомое чувство, привычное, как голос старого друга. Оно никогда не уходило далеко, всю жизнь Лайам ощущал где-то совсем рядом его горячее дыхание.
– И что ты сказал? – спросила Анна.
Лайам готов был ворваться на кухню и тоже кое-что сказать. И больше всего ему хотелось заявить, что его согласие на то, чтобы Колм начал работать, было ошибкой. Совершенно очевидно, что эта работа только причинит ему боль. Но тут Колм начал отвечать:
– Я сказал им: ну да, есть такое слово, но оно нехорошее. А потом я сказал им то, что ты говорила. Что я не такой, как они, но я особенный. А особенный – это не плохой, это просто не такой, как все.
– Каждый человек отличается от остальных. А когда этот не похожий на других человек – Колм Франклин, то это совсем особая вещь. – Лайам наблюдал от двери, как Анна сочувственно сжала руку
