разговаривать, я хочу, чтобы Анна меня учила.
Он развернулся, с грохотом взбежал по лестнице и захлопнул за собой дверь спальни.
После многих лет спокойного и даже радостного послушания Колм начал самоутверждаться. Начал драться за свои интересы.
«За все это я должен благодарить Анну», – сердито подумал Лайам.
Он опять вышел на террасу и сел там.
Медленно-медленно гнев, свернувшийся внутри горячей тугой пружиной, начал остывать.
Колм сказал, что Анна ничего ему не говорила о доме и о том, чтобы поселиться отдельно от брата. Сказал друг Джилли. Так что обвинения Лайама в адрес Анны беспочвенны. Он был не прав. И даже не выслушал, когда она пыталась объяснить!
Вероятно, надо позвонить и извиниться. Он же видел, что уезжала она чуть не плача.
Лайам сам не понимал, что чувствует. С одной стороны, облегчение – Анна ушла, и жизнь вскоре вернется на круги своя. С другой стороны, он понимал, что будет тосковать. Да, он уже начал скучать! В сердце ощущалась почти физическая боль. И гнев. Он все еще чертовски сердит на нее. Как ни странно, это чувство было самым знакомым. Лайам не помнил времени, когда он не был бы на что-нибудь сердит. Это чувство ощущалось как присутствие старого друга. С ним было легко.
Какое-то время он думал, что расстался с ним навсегда, но, как выяснилось, ошибался. Мог бы заранее догадаться, что так будет.
На следующее утро Анна появилась в офисе «Рассвета» в семь тридцать, чтобы еще до назначенных на день занятий привести в порядок кое-какие бумаги. По крайней мере, так она сказала бы Сили, вздумай та вдруг появиться в офисе раньше обычного. На самом деле Анна за всю ночь так и не смогла заснуть и в конце концов решила хотя бы поработать, раз уж все равно не спится.
Днем припарковаться на Мэйн-стрит часто бывало проблемой, но в половине восьмого, как оказалось, свободных мест на главной улице городка больше чем достаточно. Анна подхватила вещи и поспешила к двери… и обнаружила там Колма.
– Привет, Анна! – Он расплылся в улыбке и прижал к груди свернутый лист бумаги, который держал в руках.
Анна посмотрела в одну сторону, потом в другую, но никого не увидела.
– Колм, а где Лайам?
– Дома. В постели. Вчера он допоздна смотрел телевизор. А мне не разрешил остаться. Нет, он сказал: «Колм, иди-ка ты спать, дружище!»
Анна отперла дверь и жестом пригласила Колма входить.
– Как же ты сюда добрался?
– Приехал на автобусе.
– Лайам знает?
– Не-а, он еще спал, так что я оделся, приготовил себе завтрак и пошел ждать автобуса. Ждать пришлось ого как долго!
Интересно, в какое время Колм пустился в свое путешествие? – подумала Анна.
– Давай-ка пройдем в мой кабинет. Нам лучше позвонить Лайаму. Он будет беспокоиться, если проснется и увидит, что тебя нет.
Меньше всего на свете хотелось ей сегодня говорить с Лайамом Франклином, особенно с учетом того, что самой ей тоже удалось перехватить всего пару часов беспокойного сна. Если они опять затеют спор, она может не сдержаться, но похоже, что выбора у нее нет.
– Идем!
Колм покачал головой и остался стоять на месте, сложив руки на груди.
– Нет, Анна, я не хочу. Он просто скажет: «Нет, Колм, сиди в своей комнате и смотри телик». Ну так вот, я не хочу сидеть в своей комнате! Я хочу, чтобы ты меня и дальше учила делать разные вещи. Я хочу работать. Я хочу жить с Джошем и Джилли в общем доме.
Недовольство и разочарование слышались в голосе Колма, дрожали в его сжатых изо всех сил кулаках. Анна не знала, как ему помочь.
– Колм, – начала она.
– Нет, Анна, я не согласен. Я ведь не маленький мальчик. Я, конечно, не такой умный, как Лайам, но я могу учиться и делать разные вещи, и я хочу все это делать.
Она мягко дотронулась до его руки:
– Я знаю.
Почувствовав прикосновение, Колм отпрянул.
– А этот Лайам, он не может заставить меня не делать. Он не может заставить меня сидеть дома. Я не ребенок!
– Знаешь, Колм, а ведь сейчас ты ведешь себя как маленький ребенок, а не как взрослый, – мягко заметила Анна.
Это заставило Колма остановиться.
– Как это?
– Взрослые не убегают от проблем. Они разговаривают с другими людьми. Это помогает им понять, что по-настоящему важно.
– А ты убежала!
– Нет, не убежала.
Вообще-то Лайам вышвырнул ее вон. Колму она говорить этого не собиралась, но все-таки вышвырнул, а это совсем не то же самое.
– Нет, убежала! Ты же не стала разговаривать с Лайамом и ничего ему не объяснила.
Может быть, надо было стараться сильнее. Может быть, надо было раньше поговорить с ним о переезде Колма в групповой дом с Джошем и Джилли. Но она хотела сначала убедиться… ну, насколько это вообще возможно… что этот вариант подойдет им всем – и Колму, и Джошу с Джилли, – прежде чем обсуждать его с Лайамом. Она хотела быть уверенной, что эти трое найдут общий язык и смогут самостоятельно справляться по хозяйству. Ей надо было обязательно сказать все это Лайаму, даже если бы пришлось насильно заставлять его слушать.
– Ты прав. Мне надо было остаться и попытаться объяснить ему все. И тебе, кстати, тоже.
Колм вздохнул:
– Ну да, потому что мы не дети. Мы взрослые, а взрослые не убегают.
– Похоже, все у нас здорово запуталось. Есть предложения?
Колм серьезно кивнул:
– Ну да. Если намусорил, надо все убрать. Если запутал, распутать.
– Правильно. Так что поехали обратно к вам домой, будем разбираться.
Нет, звонить она не будет. Она поедет прямо туда и заставит Лайама себя выслушать. И будет надеяться, что он поговорит с ней и что-нибудь объяснит. Во всем остальном он был самым замечательным мужчиной на свете, но, как только дело касалось Колма, начинал яростно сопротивляться малейшим переменам. Анна никак не могла понять, в чем тут дело.
– Послушай, Анна, я привез тебе это, на стену. – Колм протянул ей лист бумаги, который все время держал в руках.
Анна принялась рассматривать рисунок. Рынок Келлера, дом.
– Это ты, я, тетя Бетти и Лайам? – спросила она, указывая на четыре фигурки-палочки.
– Да, это Лайам. Он, как всегда, сердится.
– Но ты же знаешь, что он сердится не на тебя, правда?
Колм не ответил. Вместо этого он сказал:
– Никогда не уходи, Анна. Я люблю тебя.
Анна обняла его в ответ:
– Я тоже люблю тебя, Колм.
– И тебе еще многому надо научить меня.
– Может быть. Но и ты меня многому научил! – Например, быть открытой и честной… и не отступать
