отношений, хоть и не искала их. Лайам знал, что когда-нибудь она встретит свою настоящую любовь. Иначе и быть не может. Она слишком хороший человек.
И поскольку Лайам, в отличие от нее, понимал все это, он не стал спорить. Он просто сказал:
– Прекрасно. Но для Колма ты вернешься?
– Да. – Она снова направилась к машине, затем еще раз обернулась и сказала: – А насчет… ладно, извини, жаль, что так вышло.
– Мне тоже жаль, Анна.
Лайам был почему-то уверен, что ему не удастся избавиться от сожалений в ближайшее время… а может быть, и никогда.
Еле переставляя ноги, он поднялся по лестнице и постучал в дверь Колма.
– Можно войти?
– Да. – Колм сидел на постели.
Лайам оглядел комнату и вдруг понял, что здесь почти никогда ничего не меняется. На книжных полках, как всегда, выстроились фигурки из «Звездных войн» (у Колма их была целая коллекция) и игрушки. Под кроватью пристроились коробки и ведерки с «Лего». По виду комнаты несложно было поверить, что Колм все еще ребенок.
Но Лайам взглянул на Колма и понял, что это не так.
Лицо Колма в точности отражало его собственное лицо, но было более счастливым. И невинным.
Он вспомнил рисунок, над которым работал Колм. Тот, где все улыбались, кроме него, Лайама.
Неужели именно таким видит его Колм? И все остальные тоже?
– Колм, нам надо поговорить.
– Ну да, потому что мы оба взрослые люди, а взрослые не убегают от всяких разностей. Они разговаривают о них.
– Так Анна сказала?
Колм кивнул:
– И еще сказала, что взрослые сражаются за то, чего хотят. Я хочу, чтобы Анна меня учила.
– Она просила передать тебе, что завтра приедет вовремя, как договаривались.
Колм бросился на Лайама и порывисто обнял:
– Спасибо, Лайам! Анна была права. Анна всегда права!
Анна, сравнившая его с жалким потрепанным шезлонгом, всегда права. Лайам без сил хлопнулся на край кровати Колма.
– Лайам, почему ты так сердит на Анну? – спросил Колм.
– Вовсе нет!
– Значит, она на тебя сердита?
– Нет.
Колм похлопал Лайама по плечу.
– Ну вот, ты опять грустишь. У тебя у глаз появляются морщинки, и вот здесь тоже, – сказан он, указывая на лоб брата. – Ты часто грустишь или злишься.
– Сейчас я не злюсь, дружище. Я грущу, потому что я сам все испортил. Мне нравилась Анна. Очень.
– Анна говорит: если ты ошибся, надо все исправить. – Колм изучающее оглядел Лайама. – Ну да, ты грустишь по Анне, но и злишься тоже.
Лайам ответил не думая:
– Я злюсь потому, что из двух братьев именно я получил все, а ты остался ни с чем.
Лайам слышал, что произносят его губы, будто со стороны. Разве он действительно так думает? Откуда взялись эти слова?
Колм, судя по выражению лица, растерялся не меньше, чем Лайам.
– Как это?
Лайам попытался объяснить, не только Колму, но и себе самому.
– Когда мы родились, я шел первым, но на это потребовалось много времени, а ты из-за этого застрял в мамином животе без воздуха и появился слишком поздно. Все это время тебе не хватало воздуха и… – Лайам остановился, не в состоянии поверить, что действительно произнес эти слова. Он никогда не говорил вслух, но именно так всегда чувствовал, хотя только сейчас начал это осознавать. Его приводило в бешенство, что они с Колмом были близнецами. Идентичными близнецами. Что, если бы не инцидент при родах, Колм мог тоже обладать всем, что досталось Лайаму. Если бы только он не оказался вторым!
Колма, казалось, признание Лайама совершенно не расстроило. Он просто кивнул:
– А, ну да, мама мне говорила. Мне не хватало воздуха, поэтому мне труднее делать некоторые вещи.
– Да.
Колм посмотрел на него растерянно и недоуменно:
– И ты злишься на меня?
– Нет, не на тебя. На тебя я никогда не злюсь. Я злюсь на то, что так получилось, – именно я оказался везунчиком. – Ну вот, наконец-то суть дела. Вот в чем настоящая причина его злости. Ему повезло – он получил все. А Колм, брат-близнец, полная его копия, проиграл только потому, что родился вторым. Лайам знал, что обязан заботиться о Колме, обязан хотя бы попытаться как-то возместить ему то, что из двух братьев повезло именно ему, Лайаму.
Колм рассмеялся:
– Ну ты даешь, Лайам, ты же был тогда младенцем. Может, мне и дольше приходится думать, но я все- таки умею это делать. И у меня теперь есть работа, а скоро будет и свой дом с Джилли и Джошем. И Анна на меня не злится. Так что счастливчик-то я, точно!
Лайам еще не согласился на его переселение, но Колм, кажется, этого не понимал. Он строил планы на будущее. Планы, о которых Лайам ничего не знал и о которых Колм с ним не советовался. Он, как любой взрослый человек, строил собственное будущее.
– Колм…
– Ну да, мне повезло. Ведь когда я уеду, ты останешься один в доме, а если Анна на тебя злится, то она не будет даже приезжать в гости. А ко мне с Джилли и Джошем она точно будет приезжать. Если мы получим этот дом. Кое-кто из соседей не хочет нас там видеть.
– Анна добьется, чтобы вы получили свой дом. Если не получится с этим, она найдет вам другой.
Да, Анна готова сражаться за то, во что верит. Она будет сражаться за Колма. За его друзей. За их право жить в собственном доме. Но она не будет сражаться за него. Точнее говоря, она пыталась сражаться с ним и за него, но в конце концов сдалась.
Колм кивнул:
– Ну да, потому что Анна меня любит.
– Да, это так.
– Но даже если из нас двоих я счастливчик и она меня любит, тебя она тоже любит. Ты ведь разберешься с тем, что испортил. Извинишься.
– Ты думаешь?
– Я знаю. И ты мог бы тоже нарисовать ей картину на ту стену на работе. Я нарисовал, и ей понравилось. Чудесная вышла картинка. Она ведь на тебя злится, так что твоя картина должна быть очень-очень хорошей, и тогда ты сможешь извиниться, и, может быть, она перестанет злиться на тебя.
Внезапно Лайама осенило.
– Колм, ты прав! Я должен нарисовать ей нечто особенное. Даже более особенное, чем просто картина. Ты мне поможешь? – Насколько Лайам помнил, он впервые в жизни задал брату этот вопрос. Ощущения были такие, будто он сегодня впервые по-настоящему увидел Колма.
Он видел в Колме не его недостаток. Он видел самого Колма. Брата. Великого оптимиста со своими мечтами и планами, в жизни которого было больше радости, чем Лайам осмеливался себе позволить. И может быть, именно поэтому он впервые обратился к Колму за помощью.
Колм будто озвучил мысли Лайама:
– Ну да, я всегда помогу тебе, Лайам, потому что ты мой брат. А ты всегда поможешь мне, потому что я
