перед схваткой. Может быть, она не настолько дорога Лайаму, как он ей, но она точно знает, что он любит Колма и желает для него только хорошего, даже если делать это хорошее очень непросто. – Поехали!
Глава 10
Лайам проснулся оттого, что кто-то попеременно звонил в звонок и колотил во входную дверь. Затем наступила тишина.
Он взглянул на часы. Еще не было и восьми. Тетя Бетти в этот день приходить не собиралась.
Пытаясь не думать о том, как мало удалось поспать этой ночью, он с трудом выбрался из постели и поплелся к двери. Когда он спустился с лестницы, раздался еще один звонок в дверь, на этот раз одиночный и какой-то более вежливый. Лайам открыл дверь и обнаружил за ней Анну и Колма.
– Анна?!
Она посмотрела на него сдержанно и объяснила:
– Сегодня утром, когда я приехала в «Рассвет», Колм уже ждал меня. Он приехал на автобусе.
– Ты уехал из дома и ничего мне не сказал? – Вопрос Лайама прозвучал скорее как отчаянный крик.
Но Колм, вместо того чтобы испугаться, посмотрел на него горящими глазами:
– Ну да, потому что я не ребенок. Ты не можешь сказать: «Больше никакой Анны, Колм». Ты не можешь заставить меня сидеть дома и смотреть дурацкий телик. Я хочу работать, и я хочу, чтобы Анна меня учила. Анна хочет, чтобы я учился разным новым вещам, не то что ты!
Лайам и сам не понимал, каким образом умудрился так все запутать. Анна, у которой мысли и эмоции раньше можно было прочесть на лице, как в открытой книге, смотрела осторожно и сдержанно. Колм, обычно самый счастливый и общительный человек на свете, был в ярости.
– Колм, конечно, я хочу, чтобы ты учился новому.
– Вовсе нет, ты хочешь, чтобы я сидел здесь, в этом дурацком доме. Я хотел убежать и жить у Анны, пока не будет готов мой новый дом с Джилли и Джошем, но я не ребенок. Я взрослый, и я не должен убегать. – Он прошел мимо Лайама и начал подниматься по лестнице, затем обернулся и выкрикнул: – И я не буду тебя слушаться, Лайам! Ты всего лишь брат мне! Я буду ходить на работу и встречаться с Анной. И ты не сможешь мне помешать! – Он снова развернулся, с грохотом взбежал по лестнице и хлопнул дверью своей комнаты.
Лайам вздохнул:
– Никогда не видел Колма в таком состоянии. У него раньше никогда не было истерик и приступов гнева.
Анна покачала головой:
– Это не истерика. Это самоутверждается взрослый человек. Колм попробовал делать многие вещи, и ему понравилось. Не вижу в этом ничего плохого.
– Я с этим не согласен! Я боюсь, что ему будет больно.
– Ты уже говорил. Иногда каждому из нас бывает больно, Лайам. Я не могу тебе обещать, что с Колмом этого не произойдет. Но это не повод держать его взаперти. В данной ситуации он прав, а ты нет.
– Я знаю, что был не прав вчера и напрасно обвинил тебя. Я знаю, что это не ты сказала Колму, что он может переехать отсюда и жить отдельно. Я собирался позже позвонить и попросить тебя вернуться.
– Вернуться и продолжать работать с Колмом. Но для чего? Я не хочу ссориться, Лайам, но правда, что хорошего в том, что я вернулась бы и продолжала работать с Колмом, если ты всеми силами пытаешься сохранить существующее положение вещей? Ты сам причиняешь ему боль! Он учится, узнает, что способен на большее, только для того, чтобы обнаружить, что ты этого не хочешь.
– Все не так, Анна. Это несправедливо. – Лайам не знал, как объяснить ей свои чувства. Он и себе-то их не мог объяснить. – Я хочу, чтобы Колм мог развиваться и идти вперед так далеко, как сам захочет.
– Ты всерьез?
Он видел сомнение в ее глазах и ненавидел себя за то, что сам был его причиной.
– Мне это не нравится, но я говорю всерьез. Хотя насчет переезда я не уверен. И мне не нравится, что к нему приставали на работе. Анна, я совсем запутался. Я не знаю, что делать, не знаю, что для него правильно. Дай мне немного времени.
– Прекрасно. Тогда считай, что я уже вернулась. Скажи Колму, что я приеду завтра, как мы раньше и планировали. – Она двинулась обратно к машине.
– Анна, погоди, – окликнул ее вслед Лайам. – Как же мы…
Несколько мгновений ему казалось, что она так и будет идти вперед, как если бы ничего не слышала. Но она все же обернулась – и Лайам почти пожалел об этом. На ее лице отразилась сильная боль.
– Не беспокойся, Лайам, никакого «мы» не существует.
– А что, если я хочу, чтобы «мы» были?
Она отрицательно покачала головой:
– Извини. Я не смогу пережить все это снова.
Он и вчера знал, что губит их отношения, но остановиться не мог.
– Послушай, мне очень жаль. Я не понимаю, почему это меня так задевает, но задевает же! Мне просто нужно время, чтобы приспособиться. Я напортачил, конечно, но…
Анна подошла поближе и взяла его за руку.
– Лайам, дело не в тебе, дело во мне. – Она не знала, как объяснить ему. В голову ничего не приходило. Она заметила неподалеку два потрепанных садовых кресла. – Знаешь, это как твоя терраса.
Лайам в недоумении поднял голову. Наверное, он неправильно понял.
– Моя терраса?
– Ну да. Помнишь, я тебе говорила, что еще в первый приезд к вам испытала острую зависть, и именно к вашей террасе?
Несмотря ни на что, он улыбнулся при этом воспоминании:
– Помню.
– Ну так вот, я мечтаю о террасе, и твоя вполне годится – ненадолго. Я имею в виду, посидеть на ней немного и понаблюдать за окружающей жизнью прекрасно, но кресла у тебя не слишком-то удобные. Они не предназначены для долгого использования. Они из тех, что складывают и убирают прочь, когда нужда в них отпала. Когда у меня появится собственная терраса, та, которая навсегда, мне нужно, чтобы она была удобная. Такая, чтобы можно было сидеть в креслах весь вечер и не уставать, чтобы не приходилось ерзать, пытаясь устроиться поудобнее…
Он наконец-то уловил аналогию.
– Тебе нужна белая плетеная мебель.
Она кивнула:
– Да.
– А я могу предложить тебе только жалкие шезлонги. – Неприятно, но приходится признать: он действительно всего лишь жалкий шезлонг, а такая женщина, как Анна, достойна белого удобного кресла.
– Лайам, я рассказывала тебе о своей маме и ее вечном поиске единственного мужчины. Единственной истинной любви. Я видела, как она работает над отношениями. Я видела, как она пытается измениться ради них. Я видела, как она пытается изменить его. Ни то ни другое не работает. Я давно решила, что не буду искать идеальную любовь, любовь на всю жизнь. Я не хочу менять тебя и не готова меняться сама ради тебя. Я думаю, лучше всего признать, что мы не предназначены для чего-то большего, чем пережитый нами короткий эпизод.
– А еще ты хочешь белое кресло.
– Да.
У Лайама не осталось никаких аргументов. Анна Чепел считала, что хочет лишь удобных, комфортных отношений, которые прекращались бы сразу, как только переставали быть удобными и комфортными. Она утверждала, что не верит в настоящую любовь. Но Лайам понимал, что на самом деле Анне нужен партнер, который смог бы полюбить ее телом и душой, – и никак не меньше. Она была создана именно для таких
