— И ты отнес? — Хеллер старалась выдержать суровый тон, но это не получилось.
Джек улыбнулся с нарочито виноватым видом.
— Я решил, что так будет лучше: дети смогут при желании смотреть разные программы.
— А ты сам что будешь смотреть?
— Ну, я не особенно увлекаюсь телевидением, а уж если мне приспичит, то дома в спальне у меня есть свой телевизор.
— Ну и хитрец же ты!
Его лицо приняло выражение смущенной невинности.
— Я?
Хеллер укоризненно покачала головой, стараясь сдержать улыбку.
— Что мне с тобой делать?
Его руки сомкнулись на ее плечах, он притянул ее к себе.
— Показать? — спросил он.
Хеллер закрыла глаза и обняла его за талию. Конечно, понимала она, его следует отправить домой, но это было выше ее сил. И вдруг ее осенило: а что, собственно, страшного, если они продолжат ту любовную игру, которую ведут уже несколько недель? Ответственные решения можно на время отложить, а удовольствие откладывать не следует. Она улыбнулась и прошептала:
— Да, пожалуйста.
Как и следовало ожидать, Джек показал ей все, на что способен.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Когда она вошла в дом, он не поднялся с дивана ей навстречу, хотя с недавних пор у них сложился своеобразный ритуал: он приветствовал ее на пороге, нежно обнимал и осыпал пылкими поцелуями. И тогда она наконец-то чувствовала себя женщиной, к тому же горячо любимой. Потому Хеллер показалось немного странным, что он не вскочил при ее появлении, и она явственно ощутила легкий укол разочарования. Впрочем, стоит ли расстраиваться из-за такого пустяка, подумала она, а Джек повернул голову в ее сторону и радостно улыбнулся. Разочарования как не бывало.
Приблизившись и перегнувшись через валик дивана, Хеллер поцеловала его в губы, он же обвил ее руками, притянул к себе и горячими поцелуями заставил отступить последние сомнения, еще копошившиеся в ее голове. Ласки становились все жарче, их тела властно требовали сделать следующий шаг, но тут Джек остановился и перешел ко второй части вечернего ритуала.
— Ну, как прошел день?
Хеллер, не переставая улыбаться, прижалась к нему. Ну есть ли на свете более заботливый, более надежный мужчина?
— Ничего особенного, как всегда. А у тебя?
— Обсуждали, что делать в связи с большим наплывом новичков, особенно в начальные классы. Чтобы всех разместить, придется, скорее всего, увеличить число учеников в классах.
— И тогда всем хватит места?
— Пока — да. Это вопрос исключительно организации. Но если так и дальше пойдет, потребуется строить дополнительные площади.
— Это входит в круг твоих обязанностей?
— Отчасти. Я должен определить наши нужды и согласовать планы с сотрудником мэрии и школьным советом. Да, кстати, тебе будет небезынтересно узнать — я сообщил Бренту, что мы собираемся обвенчаться.
— Джек! — Ошеломленная, она мигом выпрямилась.
— А что ж тут такого? Он имеет право знать. Между прочим, он тебя помнит.
— И? — со страхом спросила Хеллер.
Джек улыбнулся, вытащил резинку из ее волос, и они волнами растеклись по плечам.
— Как тебе известно, он начинал здесь как учитель средней школы.
— И он помнит меня с тех времен?
— Помнит, и притом хорошо, — кивнул Джек. — По его словам, ты подавала большие надежды, несмотря на неблагоприятную обстановку в семье. Узнав, что ты бросила учиться после замужества, он был огорчен, но не удивился. Но теперь он за тебя спокоен — наконец-то ты встретила человека, способного оценить тебя по достоинству. Пожелал нам счастья и предложил как-нибудь встретиться с ним и его женой.
До Хеллер не вдруг дошел смысл его слов. А минуту спустя, осознав их, она не поверила Джеку.
— Неужели он так прямо и сказал? Да быть такого не может!
Джек вздохнул и тыльной стороной ладони погладил ее щеку.
— Дорогая, когда ты наконец поймешь, что все твои тревоги яйца выеденного не стоят?
— Что ты называешь тревогами? — изумилась Хеллер.
— Я знаю тебя лучше, чем ты предполагаешь, — усмехнулся он. — Тебе хорошо со мной, но ты твердо решила избегать близости до брака, хотя тебе этого хочется. — Он наклонился вперед, поцеловал ее в губы, улыбаясь, выпрямился и добавил: — Так не годится.
Он попал в самую точку. Даже сейчас тело ее сгорало от желания, но разве вправе она руководствоваться лишь своими желаниями? А если она забеременеет? Заарканить его таким образом не в ее характере, значит, она опозорит своих детей. Да и себя она не желает бесчестить легкой интрижкой. Чем она тогда будет отличаться от многочисленных пассий Кэрмоди? Нет-нет, никогда она на это не пойдет. Хеллер глубоко вздохнула.
— Ты ведь не стал бы на мне жениться только для того, чтобы спать со мной?
Он внимательно вгляделся в ее лицо, стараясь понять, серьезно ли она говорит. Убедившись, что серьезно, он ответил ей в том же тоне:
— Спать с тобой, Хеллер, вообще не то, чего я хочу. Я хочу любить тебя в полном смысле этого слова, я хочу жениться на тебе, чтобы знать: ты моя целиком и полностью. Я хочу заботиться о тебе и детях. Я хочу, чтобы ты не работала до изнеможения и получала от жизни разнообразия ради не огорчения, а радости.
Глаза ее наполнились слезами, нижняя губа задрожала. Она обвила руками его шею.
— Ах, Джек, если бы я была уверена в нашем будущем! Женитьба на мне слишком рискованный шаг.
— А я уверен, что для меня это правильный шаг. — Он крепче прижал ее к себе. — И не сомневаюсь в нашем будущем. Но ты должна сама принять решение.
— Я знаю, — прошептала она. — Мне пора решиться. Но, что бы там ни было, я хочу, чтобы ты помнил одно.
— Что именно?
— Я тебя люблю, Джек.
Закрыв глаза, он сделал долгий удовлетворенный вздох, по его лицу медленно расползлась улыбка.
— Я тоже люблю тебя, — сказал он и приблизил к себе лицо Хеллер на такое расстояние, чтобы было удобно его целовать.
Не прошло и нескольких минут, как они ощутили неудобство сидячей позы, но на сей раз Джек не прервал поцелуя. Наклонившись, он положил Хеллер спиной на подушки и уже приготовился накрыть ее тело своим, как вдруг, издав сквозь зубы жалобный стон, отпрянул назад. Хеллер мгновенно села.
— Джек! Что с тобой, Джек?
— Проклятое колено! — заскрежетал он зубами, хватаясь за ногу.
Хеллер вскочила с дивана и включила верхний свет. При виде его ноги она похолодела — колено так распухло, что распирало штанину, готовую, казалось, лопнуть по швам.
— Боже правый! Как это произошло?
