Грейс связался по радио с другими машинами, Брэнсон остановился в условленном месте за квартал к югу. Поступили новые сведения об Эви Прис. Рассталась с гражданским мужем, живет одна; ей 24 года; в полиции на нее давно заведено досье, в котором числится физическое насилие, пьянство на улице, хранение краденого и наркотиков; ныне ей по судебному постановлению запрещено полгода появляться в центре Брайтона за злостное нарушение общественного порядка. Трое ее детей от разных отцов находятся под опекой социальных служб. Два сапога пара с братцем, заключил Грейс. При встрече, конечно, многого придется наслушаться.
— Ну, старик, рассказывай, как вчерашний концерт? Что говорит Клио о долбаном старом цыганском хоре? — спросил Брэнсон.
— Говорит, потрясающе.
Брэнсон испытующе посмотрел на Грейса:
— Да?
— Да.
— Точно не пошутила?
— Сказала, еще хочет послушать. Потом CD купила.
Сержант пальцем постучал себя по лбу.
— Знаешь, от любви иногда теряют рассудок.
— Очень смешно.
— Ты, должно быть, посередине концерта по-стариковски заснул. Вместе с музыкантами.
— Какой же ты все-таки гад. Мы говорим о величайшей группе всех времен.
— Поедешь вечером в пятницу в Лондон на «Джерси-бойз»? — спросил Гленн.
— Их тоже хочешь с дерьмом смешать?
— Фрэнки Валли и «Фор сизонс» в полном порядке.
— Тебе их музыка действительно нравится?
— Кое-что. Для меня не вся музыка белых дерьмовая.
Грейс усмехнулся, видя в зеркале заднего вида фургон с логотипом полицейских кинологов, рядом с которым через пару секунд остановился белый микроавтобус без опознавательных знаков с восемью сотрудниками местной бригады поддержки, которые мгновенно блокировали дорогу. Еще две патрульные машины доложили, что заняли позицию на другом конце улицы.
Джейсон Хаззард из местной бригады заглянул в машину суперинтендента, Рой выставил оба больших пальца и шепнул одними губами:
— Пошли.
Хаззард опустил щиток шлема, три автомобиля рванулись вперед на большой скорости и резко тормознули у дома. Две группы проводников с собаками побежали перекрыть задний сад. Члены местной бригады в голубых спецкостюмах с пластиковыми наколенниками, в шлемах с опущенными щитками и плотных черных перчатках помчались к передней двери. Один тащил металлический цилиндр размером с хороший огнетушитель — таран, прозванный в обиходе «большим желтым ключом». Двое других несли гидравлический пробойник с источником питания, на случай если дверь укрепленная. Еще двое встали у гаража.
Те, кто был выслан к переднему входу, забарабанили в дверь кулаками, крича во все горло:
— Полиция! Откройте, полиция!.. — сознательно применяя тактику устрашения.
Один из полицейских ударил тараном, створка треснула. Все шесть членов бригады ворвались в дом, с оглушительным криком:
— Полиция!..
Грейс с Брэнсоном последовали за ними в крошечную прихожую, пропахшую табаком. Адреналин бушевал в крови Грейса. Он, как почти каждый полицейский, любил возбуждение облавы, сопровождаемое долей страха. Никогда не знаешь, с чем столкнешься, какое на тебя направят оружие. Глаза настороженно шныряют повсюду, напряженно пульсирует мысль, что кто-то в любой момент может выскочить и напасть, тогда как они с Гленном самые беззащитные, в одних пуленепробиваемых жилетах под куртками.
Опытные и хорошо обученные члены местной бригады рассыпались по дому — одни в комнаты нижнего этажа, другие вверх по лестнице, автоматически выкрикивая:
— Полиция!.. Полиция!..
Детективы, оставшиеся в узкой голой передней, слышали, как наверху хлопают двери, стучат тяжелые ботинки. Вскоре Вики Джонс, которая, по мнению Грейса, отличалась особой отвагой, тревожно прокричала:
— Поднимайтесь сюда, сэр!..
В сопровождении Брэнсона Рой нырнул в открытую дверь справа, в небольшую, безобразно захламленную гостиную, провонявшую табаком и мочой, с диванчиком на деревянном каркасе, винными и пивными бутылками на облысевшем грязном ковре, повсюду валявшейся нестираной одеждой и огромным плазменным телеэкраном на стенке.
На полу лежала лицом вниз, корчилась и стонала женщина, в розовом халате с пышными оборками. Голова привязана к ногам серой липкой лентой, во рту кляп.
— Чисто наверху! — крикнул Джейсон Хаззард.
— В гараже чисто! — крикнул еще кто-то.
Грейс поспешно заглянул в две верхние спальни и ванные, вернулся, присел рядом с женщиной, пока Вики Джонс с коллегой отдирали пластырь.
Женщина лет двадцати пяти, с копной коротких светлых волос и жестким лицом, заговорила сразу, как только смогла открыть рот.
— Суки! — выдавила она. — Где раньше были? Сколько времени, раздолбай?
— Пять минут одиннадцатого, — ответила Вики Джонс. — Как вас зовут?
— Эви Прис.
— Вы пострадали, ранены? — Вики обратилась к товарищу: — Вызови скорую.
— На хрена скорая? Дайте курнуть и выпить.
Грейс взглянул на женщину, не имея на данный момент никакого понятия, сколько она тут провалялась, и не мог не отметить ее самообладания. Вполне возможна инсценировка. Эви Прис не из тех, кому можно полностью верить.
— Где брат? — спросил он.
— Кто?
— Ивен.
— В тюряге. Вы же, свиньи, его посадили.
— Значит, он здесь не ночевал? — поднажал суперинтендент.
— Я сюда ночевать никого не пускаю.
— Кто-то спал в другой комнате.
— Наверно, Человек с Луны.
— Это он тебя связал? Человек с Луны?
— Мне нужен адвокат.
— Ты не задержана, Эви. Адвокат нужен только тому, кому предъявляется обвинение.
— Тогда предъяви.
— Через минуту предъявлю обвинение в препятствии следствию. А пока говори, кто спал в свободной комнате?
Эви Прис промолчала.
— Тот, кто тебя связал?
— Нет.
Хорошо. Большой шаг вперед.
— Мы беспокоимся о твоем брате.
— Чертовски мило. С тринадцати лет травили, теперь вдруг забеспокоились? Охренеть!
