провала федеральной политики на Кавказе. Перечислять эти сбои, просчеты нет смысла. Потому как смысл совсем в другом.
Ельцин не может отказаться от наигранных им самим политических комбинаций. Повторив с правительством Кириенко фокус 1992 года по полной аналогии с гайдаровским вариантом, он упустил несколько существенных моментов. Первое — семь лет жизни приближающегося к своему семидесятилетию человека, здоровье которого испытало такие надломы, как операция на сердце, человека, который в течение этих семи лет находился под прессом неблагополучности в стране, а иначе говоря, отрицательных эмоций, — это слишком много. Ельцина надорвала усталость, в чем он не хочет признаться себе.
Антикризисная программа правительства, безусловно, необходима, но она малоэффективна не в силу непродуманности (как всякая программа, сотворенная в спешном порядке, она уязвима, даже если в целом разумна), она малоэффективна в силу разрушенного авторитета власти, полного отсутствия профессиональной логики в кадровой политике. Каприз президента не может быть философией управления страной. А сегодня это именно так.
14 июля 1998 года.
Внезапное предложение президента провести встречи с руководством парламента в Кремле. Формальное обоснование — перед обсуждением в Думе антикризисных законов президент хотел бы… Отточие очень кстати, потому как чего именно хотел президент, угадать не так просто. Поведение нашего президента — всегда сфера угадывания, а не понимания. Так все-таки почему столь внезапно? Потому, что благополучно закончились переговоры о стабилизационном кредите с МВФ? По словам Чубайса, это где-то 20 миллиардов долларов, суммарно, со всеми составляющими. В лабиринте, в который угодила экономика, вдруг обнаружился выход. Победы такого рода, по сути, маловременны. Но на какой-то момент, момент недолгий, они создают ощущение президентского успеха. И Ельцин делает мгновенный ход: давайте соберемся, поговорим, подумаем. Без всякой изнурительной подготовки — соберемся и поговорим. Ни днем раньше — преобладало ощущение безысходности, и собраться в этот момент, значит, засвидетельствовать свою слабость. Ни днем позже ослабнет эффект успешности — все таки 20 млрд $. И потом, впереди президентский отпуск. Он будет омрачен, если за спиной останется накал страстей.
Задача встречи — разрядить ситуацию. Сыграть умиротворенность. Преподнести думцам сговорчивого президента. Вспомним, как в критической ситуации точно такой же ход использовал Горбачев, предложив Верховному Совету новую экономическую программу. Она свалилась как снег на голову непросвещенного парламента, и все заговорили, что увидели другого Горбачева. Восхищение — материал легко воспламеняемый, а значит, быстро сгорающий.
Программа умиротворения была выдержана в клинических пропорциях. Июль, начиная с 92-го года, месяц переворотных предчувствий. Раскройте российские газеты, и вы в этом убедитесь. Каждый год одно и тоже. Нынешний июль традиционен. Президент пообещал, что переворота не будет; роспуска Думы не будет; изменения Конституции не будет и досрочных выборов не будет тоже. «Уйди я раньше времени, вы передеретесь», — заметил президент. Этого очевидного тезиса никто из присутствующих оспаривать не стал. И чтобы совсем успокоить парламентские верхи, президент еще раз пообещал не выдвигать своей кандидатуры на следующий срок. На всяких торгах нужна взаимность. Парламентские лидеры дали понять, что в этом случае они готовы погасить процедуру импичмента. Обменявшись обещаниями и выпив предложенный чай, участники встречи с чувством смущенного удовлетворения разошлись. Для убедительности президентское окружение сделало еще один, достаточно точный по существу общей интриги, ход. Телекомпаниям были предложены все видеоматериалы о встрече, включая и ее закрытую часть. Разумеется, встреча была не сущностной, а ритуальной. Но самой примечательной ее чертой был не смысл разговора, а девиз этой встречи. Именно он делал эту встречу уникальной. «Нас всех одинаково не любят. Поэтому нам есть смысл объединить усилия. По принципу — делить можно любовь, а нелюбовь — общее достояние». В этом смысле президент прав. Впервые неавторитетность власти в обществе абсолютно тождественна во всех ее звеньях.
В ПОИСКАХ ПИНОЧЕТА
Вообще, власть свергают в двух случаях: когда она популярна и ее популярность пагубна для противников власти. Но чаще, когда она бессильна, непрофессиональна и неавторитетна одновременно. Смена власти в этом случае — явление здравое. Это не более чем защитная реакция общества. У власти другая логика. Смысл в обладании, а не в авторитете. Конституция не разделяет власть на авторитетную и неавторитетную, она просто предполагает, что власть обязана быть авторитетной. Не сильной, в смысле костоломной, а авторитетной в смысле продуктивности и вследствие этого сильной.
Мы должны признать, что речитатив президента на кремлевской встрече был адресован незыблемости неавторитетной власти, которая, согласно последним социологическим опросам, подавляющее большинство общества не удовлетворяет. И Стародубцев так же уязвим, как Кириенко, а Селезнев так же, как Немцов.
Естественно, главным итогом встречи журналисты и политологи посчитали очередное заявление президента, что он не настроен избираться на третий срок, более того, к осени он даже назовет своего преемника. И следующая встреча, состоявшаяся в тот же день, несколько часов спустя (встреча с Черномырдиным), дала повод предварительному намеку. А вдруг! Ельцин встречался с Черномырдиным, конечно же, не случайно. Но ее, скорее всего, случайная временная приближенность к встрече с парламентариями придала ей окраску некой тайны и дальнего расчета. Черномырдин идет на выборы (он выдвигается на депутатство по одномандатному округу), и Ельцину крайне желательна невзрывоопасная обстановка в Думе. Ни Шохин, ни тем более Беляев фигуры для оппозиции не впечатляющие.
Виктору Степановичу очень этого хотелось бы, но ничего подобного не произошло. Просто президент собирался в отпуск. И во избежание ревнивых недоумений бывшего премьера решил не откладывать ранее оговоренной встречи.
С первых дней проблема фракции «Наш дом Россия» — это проблема изолированности. Влияние фракции вне фракции, способность нарушить монолитность оппозиции практически ничтожны. Даже в разработке компромиссных вариантов авторствует сплошь и рядом не фракция, а правительство. Разумеется, отчасти эти изъяны объясняются малостью фракции. Коммунисты при собственной избыточности могут себе позволить выбросить десант на территорию аграриев. В случае с НДР все крайне проблематично. Но не в малочисленности фракции главная проблема, а в отсутствии лидера. Никто не станет спорить, что и Зюганов, и Явлинский, и Жириновский — это бесспорные лидеры фракций, а Александр Шохин — просто руководитель фракции, не более того. Этому есть свое объяснение. Премьер получил свое премьерство независимо от успеха выборных баталий, не как результат того, что успешная партия или движение делегировали своего лидера в премьеры. Все наоборот. Именно премьер благодаря своему, пусть относительному, авторитету подарил движению место в парламенте. В результате появления Черномырдина в парламенте Ельцин рассчитывал на положительную компромиссность между парламентом и президентом, и эту компромиссность мог бы обеспечить Черномырдин.
После того как Дума провела свое последнее заседание, стало ясно, что большинство антикризисных законов поддержано не будет. Думское чаепитие в Кремле выглядело малосущностным и странным, тем более что тема антикризисных законов на ней развития не имела. Тема, может, и была, но к лейтмотиву встречи никак не приплюсовывалась. Цель встречи — погасить перманентные слухи о готовящемся перевороте. Ну а чтобы информация о встрече была более значимой и внушительной, прозвучали эти четыре «нет» президента: перевороту, о котором так долго и постоянно говорили «большевики»; своему переизбранию на третий срок; роспуску Думы и досрочным выборам, как президентским, так и парламентским. И, наконец, нет пересмотру Конституции. Под столь весомые заявления не жалко и чая.
Все громогласно объявленное вполне органично и естественно. За исключением одной детали. Беспокоит навязчивая идея, которую постоянно озвучивает Ельцин, о своем якобы преемнике, имя которого он готов назвать. Не станем придираться к термину, поговорим о самом желании и последствиях. Сегодня рейтинг президента самый низкий за все дни его президентства 2–4 %. От затеи с импичментом оппозиция
