вряд ли откажется, в лучшем случае (как некий полупримиренческий жест) процесс будет переведен в более вялый режим. Заметим, что одной из причин шахраевского предотставочного бунта был факт непонимания президентским окружением значимости не самого импичмента, а постоянных разговоров о нем. И дело не в том, реален импичмент или нет. Дело в другом. Если предполагать, что инвестиции для нас сверхнеобходимы, то в страну, где готовятся к процедуре отрешения от власти президента, желания инвестировать капитал не возникает. К этому следует прибавить, что Америка играет не последнюю роль на инвестиционном поле России. Именно в этой стране к процедуре импичмента относятся наиболее серьезно, и, как мы могли убедиться, не без оснований.
Это верно, что Сталин не успел назвать имени своего преемника, и это стало поводом для ожесточенной политической борьбы. Но следует признать, что авторитет Сталина (не будем говорить о сути этого авторитета) был непререкаем. Другое время, другой авторитет. Разумеется, кто-то непременно прочтет замысел президента по-другому, как говорил Наполеон: обнять, чтобы задушить в объятиях.
Сейчас СМИ, принадлежащие олигархам, в общественное сознание буквально впрессовывают мысль, что под давлением олигархов (не шахтеров, не беззарплатного ВПК, доведенных до отчаяния учителей и ученых, а именно олигархов) президент предположительно отступил, отказавшись от третьего президентского срока. В 96-м, как считают олигархи, они спасли страну от Зюганова. А теперь они спасают ее от Ельцина. Президент провинился, он стал неуправляемым. И страшилку о перевороте запустили олигархи. Только вот вопрос, кого они хотят напугать?
А может быть, это плохо скрываемый собственный страх вырывается наружу? Казалось бы, куда дальновиднее инвестировать свои капиталы в развитие собственной страны? Но… Страна не та. Капитал мой, а страна не моя. И власть в стране не та. Пока не та. Так считают олигархи. У олигархов существуют высокоранговые оппоненты, так вот, они считают, что власть может и не совсем та, но что уж совершенно точно — не те олигархи. Страна, конечно же, тоже не та. Но тут уж ничего не поделаешь. Какая страна, такие и олигархи. Страна к власти отношения как бы не имеет. Возможно, по стечению обстоятельств она ее и произвела на свет, но такой власть сделала не она. На этой социально-властной лестнице есть несколько пропущенных ступенек. Каких?
Несостоявшийся профессионализм нынешней власти. А вообще, что такое профессионализм власти? Формула прошлого: хорошее образование, помноженное на эффективный производственный опыт. Не просто опыт, а опыт эффективный, принесший ощутимые и значимые для общества результаты. Не просто образование, а хорошее образование, образование полноценное, дающее широту взглядов, по крайней мере, в диапазоне выбранной профессии или отрасли. Напомним, мы рассуждаем о профессионализме власти, должной в силу своего статуса оценивать эффективность, а значит, профессиональную значимость в любой сфере — государственной и негосударственной. В прошлом на пост министра приходил человек, средний возраст которого был 45–50 лет, человек, имевший значимый трудовой стаж в качестве руководителя производства различного уровня не менее 10–15 лет. Еще пять лет на трудовую деятельность начального жизневхождения. Разумеется, в социалистической истории был и сталинский опыт омолаживания кадров. Но там причина была иной. Более опытных либо расстреливали, либо высылали, либо гноили в тюрьмах и лагерях.
Нынешний министр, прежде чем занять высокий пост, за редким исключением такого стажа имеет 3–4 года. Впрочем, и образ «хорошей трудовой биографии» изменился разительно. Сегодня можно сказать: он возглавлял коммерческий банк с момента создания (большинство банков родилось в начале 90-х), или фонд, или фирму из числа посреднических. Ну, и как примиряющая частность, работа в научно- исследовательском институте. Правда, следует уточнить, что из среды недавней власти богатый производственный опыт такого рода был у Явлинского и Шохина. Что же касается остальных, это был опыт индивидуальной научной деятельности. Это касается и Гайдара, и Нечаева, в прошлом министра экономики, кстати, и Шахрая, как и большинства других. Гайдар, формируя правительство, за малым исключением набирал его из себе подобных. В основном это был срез молодой смены в экономической науке. Вторая неогайдаровская волна, или правительство Кириенко, — это практически с точки зрения трудовой биографии тот же самый вариант, слегка подправленный неопроизводственной практикой: банки, фонды, коммерческие фирмы. Разумеется, есть исключения. Булгак, министр связи, а затем вице-премьер малопонятного профиля; и Адамов — министр атомной промышленности; и Яков Уринсон, имевший значительную практику еще в Госплане СССР; и еще две-три фигуры. Но это те самые исключения, которые подтверждают правило. Можно сказать — автор не прав, это тоже профессионализм, но профессионализм другой эпохи, из сферы ранее не востребованных возможностей общества. Они практически все работают на компьютерах, многие из них знают один-два иностранных языка, они свободно ориентируются в проблемах мировой экономики. Это тоже профессионализм, и профессионализм значимый. С данными возражениями нелепо спорить. У каждого времени свои навыки. И тем не менее. Есть ключевые знания, среда многоотраслевых производств, без знания которой невозможно развитие, а значит, и грамотное управление страной. Ни с компьютерами, ни без них. Владея тремя языками или зная один только русский. Умение продавать без умения производить — это все равно что умение летать без навыков приземляться. Есть еще одно «но». Фронтальное омоложение власти, предложенное Ельциным в 92-м году, узаконило позволительность непрофессионализма в управлении страной. В силу относительной младости лет и недопущенности к власти даже в тех сферах, откуда они пришли, сферы науки, они не могли быть опытными управленцами. Такой младовозрастной породы людей во власти ранее не водилось.
Все эти мгновенно возникающие желания изменить состав правительства, которое проработало сто дней, есть рецидив системного кризиса, утраты профессиональной значимости управленцев. Есть ли контрдовод в подобных рассуждениях? Разумеется, есть. Малоутешительный, но есть. Зачем нам производственный опыт директоров заводов, которые уже шесть лет как стоят? А ведь именно директорский корпус был привычным кадровым резервом высшей власти.
Мы обрели другую модель взаимоотношений власти с обществом. Мы не отдаем себе в этом отчет, но она совсем другая. Сначала пенсионеру устанавливают нищенскую пенсию, затем ее не выплачивают вовремя. Пенсионер или, скажем, безработный начинает испытывать затруднения с платой за жилье. Снующие вокруг маклеры предлагают ему эту жилплощадь немедленно продать за бесценок, а самому переселиться в малопотребное жилье. Итог банален. Самое отвратительное, что власть продуцирует это отторжение собственности, так как по своим воззрениям и укладу принадлежит к когорте не тех, кого выселяют, а тех, кто скупает под аккомпанемент привычных заклинаний: «Пусть в их квартирах живут те, кто может платить!»
Вторая пустующая ступень властной лестницы — ее политическая бесхозность. Политическую значимость власти придают две непременные черты. Управленческая состоятельность и адресность, принадлежность к тому или иному политическому спектру и социальному слою, слияние с которым делает человека власти не безродным. У нынешней исполнительной власти практически нет социальных корней. Отчасти она представляет некий средний класс, находящийся в стадии зарождения. Происхождение, на адрес какового указывает эта новая генерация власти, прямо скажем, не блестящее, потому как в период первоначального накопления капитала этот, так называемый средний, класс в значительной мере представляют полукриминальные или полностью криминальные представители нашего общества. В том числе и поэтому нет любви. Вообще безродность власти при любом режиме факт, достаточно драматический для правящего сверхменьшинства. Чьи интересы эта власть защищает? Кем она социально ангажирована: рабочими и крестьянами? Нет, и те и другие бастуют и перекрывают железнодорожные магистрали. ВПК, на котором сосредоточена, по прежним недавним понятиям, элита технической интеллигенции и элита рабочего класса? Нет, одни объявляют голодовки, а другие в маршах протеста двигаются к Москве. Слоев массовой интеллигенции: учителей, врачей, работников культуры? Ни в коем случае. Задыхаются без зарплаты как первые, так и вторые. А вузам вообще пригрозили массовой приватизацией. Может быть, силовиков? Не похоже. Армия на танках выбивает пособие. А милиция? Еще надо понять, с кем она. И где ее больше: на улицах или в криминальных структурах. Тогда олигархи? Нет. Олигархи покупают оппозицию в любом виде. В депутатском варианте, в бастующем, в стачечном, профсоюзном. Именно олигархи дирижируют наступлениями на власть. Значит, это не их власть. Остается так называемый средний класс. Увы, и здесь пусто-пусто. Абсурдная налоговая политика превратила средний класс в самых устойчивых противников власти. Можно было бы еще перечислить пенсионеров, но не рискну этого делать. Сказать, что пенсионеры не симпатизируют власти, это ничего не сказать. Еще шаг
