— Не знаю. Не уверен. Мы с Айком заскочили в закусочную на Марбл. И с Кеннеди. Только собрались в картишки перекинуться, как ворвался патрульный, Кронкхайзер, и к телефону. Он был на обходе на Рамфорд, и тут какая-то тетка выскочила, вопит, зовет на помощь. Соседка. Она унюхала газ, постучалась, а там не отвечают, ну она и понеслась. Кронкхайзер выломал дверь, нашел Банни на полу у плиты, вон там.
— Как она?
— Хреново. Еле жива. Они начали здесь откачивать, боятся, что до больницы не довезут.
МакБрайд подошел к кровати, глянул на жертву отравления, отошел.
— Подозрительно.
— Да, — отозвался Кеннеди. — Не повезло девушке.
МакБрайд помолчал, потом вдруг ляпнул:
— Я Доминика поймал.
Ноги Кеннеди мигом оказались на полу, а он — на ногах.
— Где? Плоды расследования, как бананы, гроздьями.
— В «Неаполе». Он зондировал Василиакоса насчет деньжат, а тут я заявился. И грека взял. Жулик чертов, я его еще помариную. Он явно больше знает, чем говорит.
— Доминик что-нибудь сказал?
— Ни слова. Энтузиаст, горячий парень. Может, придется повозиться. Добуду, даже если выколачивать придется.
МакБрайд глянул в сторону спальни и встретился взглядом с врачом, который молча поманил его рукой. МакБрайд подошел, остановился у кровати.
— Она заговорила, капитан.
— Что сказала?
— О каком-то Чибби.
— Ага, Чибби…
МакБрайд опустился на край кровати, вытащил карандаш и старый конверт.
— Банни, — сказал он негромко. — Что случилось, Банни?
— Чибби… Чибби…
— Что он сделал, Банни? Что сделал с тобой Чибби?
— Он… напоил… завязал рот… чтоб не кричала… и сунул головой в духовку.
— Гм… — Капитан закусил край нижней губы. — Банни, где он? Где Чибби?
— Не знаю… Ал знает…
— За что он тебя, Банни?
— За то… Я знаю…
Она умолкла.
— Больше вряд ли что-нибудь скажет, — разочаровал капитана врач. — Довезти бы…
— Что ж… — МакБрайд встал, вышел в соседнюю комнату. — Айк, поезжай с Банни в больницу, может, очнется, допросишь. Мори, со мной в управление. Ну, собакос Василиакос, держись…
Он рванулся к лестнице, за ним Мориарти, следом — Кеннеди. Они вскочили в машину, и Хоган нажал на педаль газа.
Пальто и шляпу МакБрайд снял, но карманы для рук у одетого мужчины всегда найдутся. Лицом капитан напоминал голову статуи из серого гранита, если не считать ледяных глаз. Стоял он, расставив ноги на ширину плеч, склонив голову.
Кеннеди сидел на столе, поставив ноги на стул, опустив локти на колени, а ладони свесив перед собой. Мориарти прижался спиной к радиатору парового отопления, зажав в зубах погасшую сигарету.
Все они смотрели на фигуру во вращающемся кресле, установленном в центре помещения и ярко освещенном направленной на него лампой. В кресле сидел Ал Василиакос. Лицо его в ярком свете казалось вылепленным из теста каким-то неряшливым пекарем. Пальцы впились в подлокотники, колени плотно сжаты.
— Ты знаешь, где Чибби, Ал.
— Бог свидетель, капитан…
— Бога забудь. Ты знаешь, где Чибби.
— Честно, кэп…
— Заткнись. У меня нет времени на долгие беседы и убеждения. Тем более нет времени развлекать тебя, позволять делать из меня дурака. Мне нужно знать, где Чибби. Даю тебе минуту.
МакБрайд вынул левую руку из кармана, согнул ее, вынул правую, отодвинул ею левый рукав и уставился на циферблат наручных часов. Правую руку опять засунул в карман.
Пальцы Ала побелели от усилия. Ноги уперлись в пол, шея двигалась от частых глотательных движений. Зажатая между зубами нижняя губа вдруг освободилась и блеснула влагой в ярком электрическом свете. Глаза беспокойно моргали. Наступившую тишину нарушало его сопение. Сиденье кресла показалось ему крайне неудобным, на лбу выступил пот. Мало-помалу щеки, губы и нос Василиакоса составили компанию дергающейся шее.
МакБрайд смотрел только на свои часы, Кеннеди переводил взгляд со своих рук на руки МакБрайда, Мориарти из-под полуопущенных век интересовался мимикой Василиакоса.
МакБрайд вернул в карман левую руку и торжественно провозгласил:
— Минута прошла.
Ал напрягся, замер, даже дышать, кажется, перестал.
— Ну? — МакБрайд прищурился.
— Н-не-не…
МакБрайд не дослушал. Он прошел к двери и гаркнул в коридор:
— Майк!
Вызванный патрульный вошел, на ходу застегивая пуговицы форменной куртки.
— Майк, возьмите этого парня наверх и займитесь с ним утренней гимнастикой. Мори, помоги.
Майк и Мориарти сдернули Василиакоса с кресла, не особенно интересуясь, шевелит ли он ногами, и поволокли к двери. Ал забормотал что-то неразборчивое, прижимая колени к животу, но тут же исчез.
МакБрайд закрыл дверь и опустился во вращающееся кресло.
Кеннеди закурил, выпустил дым через ноздри.
— Жалко эту шлюшку. Она такое перенесла… Зачем он ее… Может, это он убил Барджо?
— Может…
Помолчали. МакБрайд тоже дымил своей сигарой. Кеннеди поднялся, зашагал по комнате.
Дверь открылась без стука. Мориарти с пиджаком на согнутой в локте руке, не входя, оттарабанил:
— Чибби в доме девяносто пять по Гектор-стрит, с ним около полудюжины стволов.
— Надень пиджак, Мори, — ответил капитан.
На этот раз гараж управления покинула большая, вместительная машина. За рулем все тот же Хоган. Рядом с ним Мориарти и МакБрайд. Сзади пятеро полисменов и Кеннеди. Полвторого ночи, на улицах темно и пусто, машина на большой скорости срезает углы, люди качаются из стороны в сторону.
— Гектор! — сообщил Хоган.
— Какой номер? — спросил МакБрайд.
— Начало здесь, значит, девяносто пятый через три квартала, — подсказал Кеннеди.
— За квартал остановишь, Хоган, — приказал капитан.
— Понял.
Автомобиль замедлил ход, подрулил к поребрику и остановился. МакБрайд вышел первым, осмотрелся. Затем вылезли остальные, обступили капитана, поблескивая бляхами, прикрепленными к тяжелым форменным шинелям синего цвета.
— На другой стороне, — сказал МакБрайд.
Перешли на другую сторону, прошли вдоль фасадов. Дома здесь отступали от красной линии улицы,
