как бы совершил скачок вперед, уклоняясь от горы каменных блоков.
Падение ускорилось.
Поверхности земли Мэннинг не видел.
Если следующий маневр окажется преждевременным, вертолет выйдет из планирования и рухнет вниз.
Если он запоздает, «белл» на бешеной скорости врежется в песок.
Правой рукой Лерой медленно потянул штурвал на себя и вспомнил давно забытые слова молитвы.
В пятидесяти футах от земли нос машины чуть приподнялся, а в следующее мгновение лопасти хвостового ротора ударили по песку. Брюхо вертолета с противным скрежетом опустилось на землю, и Мэннинг почувствовал, как желудок его куда-то проваливается.
Усилием воли он заставил себя разжать стиснувшие ручку штурвала пальцы. Мышцы сводила судорога, по лицу струился пот. Сквозь стекло кабины было видно, как винт теряет обороты… и… останавливается.
За спиной послышался голос Гилкренски:
– Мастерская посадка, Лерой!
– А… Спасибо. Что произошло?
– Не знаю. Мария?
– Должна предупредить тебя, Тео, что, .. Извини, небольшая ошибка в системе. Мой хронометр на тридцать одну секунду отстает от реального времени!
– Может, сбой в питании?
– Нет. Тогда мне пришлось бы перезагружаться. Я хотела предупредить тебя о пучкообразном выбросе энергии, и в этот момент мы оказались на земле. Время как бы скакнуло вперед, а я ничего не почувствовала.
– Зато мы почувствовали! – буркнул Мэннинг. – Интересно, что случилось с двигателем?
– Запустить его можно?
Следя за стрелками приборов, Лерой пощелкал тумблерами.
– По-видимому, да. Электрика, кажется, в норме. Но я предпочел бы более детальную проверку. При ударе о землю какой-нибудь трубопровод вполне мог лопнуть.
– Тео! Ты меня слышишь? Тео!
– Мы слышим тебя, Билл! Со мной и Лероем все в порядке. Как вы, майор?
– Я не любитель тряски, а все остальное…
– Мы чуть с ума не сошли, когда вертолет начал падать. Я уже готов был вознести молитву за упокой ваших душ. Где вы находитесь?
– Не знаю. Думаю, где-то за пирамидой.
– Хорошо. Пусть Лерой включит прожектор – я пошлю за вами джип.
Через полчаса Гилкренски и Билл Маккарти стояли в щитовом домике перед плоттером. Макгуайр дежурил у двери. Мэннинг остался у вертолета, чтобы под охраной майора Кроуи и Харгривса проверить после вынужденной посадки все системы машины.
– О'кей, – сказал Билл. – Шоу завершилось в двадцать часов двадцать две минуты. Пока шло представление, приборы ничего не регистрировали. Ничего. Пустота! Зато через семь минут, в двадцать девять, прямая начала подрагивать. Усилилась пульсация. Потом на пару минут все прекратилось – это когда машина начала снижаться и отошла от вертикальной оси.
Палец Маккарти скользил по бумажной ленте.
– Так! Двадцать часов тридцать одна минута. Пульсация напоминает биение сердца. Посмотри, настоящая кардиограмма! Через минуту чувствительность прибора пришлось снизить, иначе на ленте не хватило бы листа. Заметь, Тео, обе кривые сближаются, их амплитуды почти совпадают, критическая масса, похоже, нарастает, потому что в двадцать часов тридцать пять… Вот оно! Пик! Машина теряет управление, запись обрывается.
– Что это может быть за энергия? – пробормотал Гилкренски, вглядываясь в бешеную пляску линий. – Не свет и не звук, и в то же время…
– Не хочу повторяться, – прозвучал голос Марии – «Минерва» лежала на столике позади них, – но я уже говорила. Убеждена, что датчики зафиксировали пучок космической энергии.
Тео с интересом посмотрел на Маккарти, ожидая его реакции. Профессор пожал плечами:
– Не знаю, не знаю. – Маккарти был полон сомнений. – Вчера бы я сказал «чушь», но сейчас сомневаюсь.
– Почему пучок сфокусирован? И где? В дверь заглянул Джеральд Макгуайр:
– Извините, профессор. Майору Кроуи только что позвонили из отеля. Прибыли данные из Беркли.
Лерой Мэннинг все еще не мог оправиться от потрясения. Пальцы его руки, лежавшей на штурвале, дрожали.
«Долго я такого не выдержу, – сказал он себе. – То же самое было в Кении, тогда меня три недели мучила бессонница».
Собравшись с духом, Лерой поднял машину в воздух и взял курс на аэропорт. Гилкренски и остальных
