разве что великородной – девицы. Впрочем, он тут же с негодованием отмел эту мысль. Бегство – поступок, присущий разве что начинающему ученику. Чародеи, как всякому известно, от простых людей – даже великородных – не бегают. Иначе Колдовская дружина давно бы приказала долго жить…
– Хорошо, – сказал Кудесник. – А как вы представляете себе дальнейшее развитие событий?
– Смутно, – признался Свет. – Ясно одно. Раз я зачем-то ему нужен, он непременно приедет в Новгород и рано или поздно попытается со мной встретиться. Полагаю, мне эта встреча ничем не грозит, в противном случае я бы давно уже был мертв. Как бы то ни было, узнать о его намерениях другим путем вряд ли удастся…
– Чем мы сможем вам помочь?
– Боюсь, ничем… Боюсь, любая помощь в самый неожиданный момент может превратиться в собственную противоположность. И обернется лишь дополнительными потерями.
– Да, – сказал Остромир. – Случившееся с Буривоем Смирным доказывает возможность такого превращения. И тем не менее, думаю, будет полезно, чтобы мы постоянно ведали хотя бы, где вы в каждый конкретный момент находитесь. Я попрошу Утренника немедленно приставить к вам охрану.
Вряд ли это что-нибудь даст, подумал Свет, но возражать не стал: должен же Кудесник принять хотя бы видимость активных мер. Иначе он распишется в собственном бессилии, а начальству такие ситуации, как горчица на шоколад…
Остромир снова задумался.
Свету вдруг пришло в голову, что Кудесник размышляет сейчас вовсе не о судьбе чародея Смороды. В общем-то, подобные размышления не были удивительными – чародей Сморода всего лишь винтик в машине Колдовской дружины и министерства безопасности. Пусть винтик и очень важный, но не главный же… И тем не менее мысль сия Света задела.
Наверное, именно поэтому он изменил вдруг свое первоначальное решение и сообщил о защитном барьере в ментальной оболочке ключградского принципала.
Кудесник и бровью не повел:
– Барьер поставлен мною, чародей… А почему вы сразу не рассказали мне о возникших подозрениях?
– Потому что оный барьер – сам по себе не улика. Мне и самому приходило на ум, что он может быть поставлен вами.
Остромир пожевал губами, обдумывая услышанное.
– А почему же все-таки рассказали?
Свет пожал раменами:
– Не знаю… Вы бы все равно почувствовали, что я о чем-то умолчал.
И пусть эта лесть вышла слишком явной, подумал он. Вкуснее покажется…
Кудесник опять впал в размышления. Лицо его было гранитной глыбой, но Свету вновь почудилось, будто Остромир боится. И опять это продолжалось какое-то мгновение, а потом Кудесник встал, давая понять об окончании аудиенции.
– Вы свободны, чародей… Теперь вам след написать подробный отчет о ключградской командировке. Передадите его секретарю. Что же касается ключградских событий… – Он глянул Свету прямо в глаза. – Мне бы не хотелось, чтобы о барьере у Порея Ерги ведал еще кто-либо, опричь нас с вами. В том числе и министр безопасности с опекуном Медоносом.
Свет кивнул:
– Я понял, Кудесник!
Остромир вызвал Всеслава Волка.
– Предоставьте чародею Смороде свободный кабинет.
И Свет пошел писать отчет.
Настала пора нанести визит собственному начальству.
– На Смоленскую площадь, – сказал Свет Петру, выйдя из резиденции Кудесника и садясь в карету.
Отчет отнял у него два часа.
Свет подробно расписал свои подозрения в отношении Порея Ерги, но о Снежане все-таки почел за доброе умолчать. Ключградский рубежный принципал – это одно, а княжна Нарышкина – совсем другое… Великородная в качестве варяжского лазутчика – это, действительно, страшно, а объятый страхом Кудесник вполне мог наломать дров… Впрочем, нет, не мог, конечно, Остромир – Кудесник, а не лесник… Да не важно – почему! Умолчал и умолчал! В конце концов, любые подозрения – это мое личное дело, вот выводы из оных подозрений – дело уже государственное, но до выводов пока не дошло. И неизвестно еще, дойдет ли…
Интересно другое – и без упоминаний о Снежане Кудесник испугался. Вопрос – что его напугало? Вроде бы страхом за свою жизнь Остромир никогда не страдал. Как говорят, столько лет на этой работе… За жизнь Рюриковичей бояться тоже нечего. Кодекс чести не позволяет супротивникам закулисно организовывать убийства членов правящих фамилий. Это по всему миру принято. То есть убийства-то, знамо дело, время от времени происходят, но это дело рук внутренних оппозиций. Оппозиционерам, вестимо, можно помогать, но непосредственное участие своего подданного в убийстве монарха соседней страны… Нет, такого еще не было. Такое не одобрят ни короли аглицкий и франкский, ни императоры германский и италийский, ни сидящий в Киеве царь русский… Уж буде хотите убить Великого князя Словенского, так объявите Новугороду войну и вызовите Святослава XI на поединок. Осилите – и желание реализуете, и честь императорскую сохраните. Не осилите – честь тоже сохраните…
Так чего же, в таком случае, испугался Кудесник?.. Разве лишь ответственности перед Великим князем. Больше-то нечего!.. Впрочем, ответственности Кудесник никогда – и не перед кем! – не боялся, это вам любой муж-волшебник скажет. Потому и простоял Остромир столько лет во главе Колдовской дружины, потому и пользуется таким авторитетом в стране… Ладно, не будем переливать из пустого в порожнее. Душа Кудесника – потемки, и не мне пока разгонять их… В конце концов, Остромир уже старик, и возможно, теперь он жизнь воспринимает иначе, чем раньше. Правда, в этом случае ему пора отправляться на вечный покой… Но не я буду тем человеком, который сделает ему такое предложение…
В душе вдруг шевельнулось беспокойство.
Свет очнулся от дум, проанализировал ощущение. Полновесной тревоги не было. Значит, и смертельной угрозы не существовало. Впрочем, с этой мыслью, хоть она и была непривычной, Свет уже сжился. Было даже интересно знать, что ныне вас ни в коем случае не убьют. Разве лишь под колесо на улице угодите – от случайной смерти не застрахован индо Кудесник… Но тут ведь надо умудриться, чтобы вас задавили сразу и намару. К примеру спать на ходу, чего чародей Сморода – при всем своем Таланте – делать не умел… Однако с беспокойством стоит разобраться. И немедля!
Свет обернулся, глянул в заднее окошко. Позади, саженях в двадцати, тащилась обыкновенная трибуна. Вопрос, правда, – обыкновенная ли?.. Свет попросил Петра покрутиться по улицам и скоро убедился: трибуна от его кареты не отставала. Вот и соглядатаи пожаловали… Вопрос только – чьи? Возможно, обещанные охранители, если Кудесник сразу же распорядился. В этом случае министерство безопасности, при соответствующих указаниях собственного начальства, успело бы провернуть свои шестеренки… Может, глянуть на сих охранителей?
Свет попросил Петра остановиться. Тут же остановилась и трибуна. Свет вылез из кареты, шагнул в сторону соглядатая. Лицо того было по самый нос замотано шарфом.
В эдакую-то теплынь!.. Странно! К чему бы охранителю прятаться от охраняемого?
Подойти ближе Свет не успел.
Трибуна тронулась, не останавливаясь, прокатила мимо. Номера на дверце и задней стенке не было, а значит, к государственной службе пассажирских перевозок экипаж никакого отношения не имел. Ага, а нижний номер заляпали грязью. Где только грязь нашли в центре Новагорода!.. Да, ищите его потом, свищите!.. Чародей бросился следом. Трибуна тут же добавила ходу, через квартал свернула на Мещанскую.
Бегать за нею было бессмысленно. Свет вернулся к своей карете, велел Петру ехать прямиком в министерство. Минут через пять он обернулся.
Трибуна снова маячила позади – правда, теперь уже саженях в сорока, пропустив меж собой и каретой чародея Смороды пару – надо думать, посторонних – экипажей.
