всем, даже только что родившемуся младенцу. Вкусные это были груши, спелые — само совершенство. Они таяли во рту, и сок стекал по подбородку.
— Не хочу выступать в роли зануды, — сказала тетя Мария, брызгая соком в ухо Паоло, — но дерево в зале как-то неуместно.
Марко уже и сам это сообразил. Как только последняя груша была сорвана, дерево начало увядать, И вскоре превратилось в золотое облако, в исчезающее дерево-тень. А затем его и вовсе не стало. Все зааплодировали. Тетя Джина и тетя Анна сходили за бутылками вина и рюмками, и вся Каза выпила за здоровье Розы и Марко.
— Слава Тебе Господи! — услышал Тонино голос Элизабет. — Я так за нее волновалась!
А стоявший по другую сторону от Элизабет Старый Никколо говорил дяде Лоренцо, что Марко — настоящее приобретение для Казы, потому что он понимает кошек. Вот так-то! Тонино даже взгрустнулось. И он вышел наружу — в прохладный двор. И, конечно, как он и ожидал, Бенвенуто, свернувшись клубком, лежал на ступенях в галерею. Недовольный, он отмахнулся от Тонино хвостом: он только что устроился поспать.
Бенвенуто сердито сказал, что Марко вовсе не понимает речь кошек. Просто он знал его, Бенвенуто, имя от Розы, а о чем он ему сказал, и понятия не имел. А сказал ему Бенвенуто, что если они с Ринальдо затеют драку в Казе, то лишь друг друга изувечат, потому что ни тот, ни другой не является здесь главным котом. А теперь пусть Тонино уйдет и даст ему, Бенвенуто, поспать.
Это было большим облегчением для Тонино. Он сразу почувствовал, что теперь ничто не мешает ему любить Марко, как уже полюбил его Паоло. С Марко было весело. Он никогда не гостил в Казе подолгу, потому что они с братом строили виллу за Новым мостом. Но он был одним из тех немногих, ради беседы с которыми Тонино откладывал книгу. А это, как Лючия сказала Розе, был большой комплимент.
Свадьбу Розы и Марко назначили на весну. Они часто смеялись по всякому поводу, когда вместе приезжали в Казу и вместе из нее уезжали. Антонио и дядя Лоренцо побывали на вилле, где жил Марио Андретти, и все утрясли. Марио Андретти приехал в Казу оговорить отдельные частности. Он был крупным, тучным мужчиной — который обстряпал выгодную сделку, сказала тетя Франческа, — и совсем непохожим на Марко. Самой примечательной его принадлежностью был длинный белый автомобиль, на котором он приехал.
Старый Никколо посмотрел на этот автомобиль задумчиво.
— Он пахнет, — сказал Старый Никколо. — Но, похоже, он надежнее, чем картонные лошади.
И вздохнул. Он все еще чувствовал себя глубоко униженным. Так или иначе, но после того, как Марио Андретти укатил, Тонино — что очень его заинтересовало — послали на почту с двумя письмами. Одно было адресовано фирме «Феррари», другое — «Роллс-Ройс» в Англию.
В обычных обстоятельствах в Казе все разговоры велись бы об этом автомобиле и двух письмах. Но среди возбужденных толков о Флоренции, Сиене и Пизе они прошли незамеченными. Единственной темой, способной вытеснить разговоры о войне, было подвенечное платье для Розы. Быть ему длинным или коротким? Со шлейфом или без? И какой должна быть фата? Роза и тут, как и в случае с Марко, вела себя независимо.
— Кажется, моего мнения совершенно не спрашивают, — сердилась она. — Ну так вот. Оно будет до колена спереди, а сзади — со шлейфом футов десять длиной. А фаты не будет никакой. Только черная маска.
Это оскорбило тетю Марию и тетю Джину, главных спорщиц по этому поводу, до глубины души. И при том шуме, который они подняли, и бренчанье в другом конце комнаты, куда Антонио засадил Марко, чтобы тот помог найти слова для «Ангела», Тонино никак не мог сосредоточиться на чтении своей книги. Захватив ее, он направился по галерее в библиотеку, надеясь там обрести какой-то покой.
Но в галерее, напротив библиотеки, облокотясь на перила, стоял Ринальдо. Мрачный-премрачный.
— Этот тип, Марко, — сказал он Тонино. — Не могу припомнить, где я его видел. Я видел его с Розой в Художественной галерее. Но это не то место. То было куда дурнее.
Тонино не сомневался, что Ринальдо как никто знал всякого рода дурные места. Он прошел со своей книгой в библиотеку, очень надеясь, что Ринальдо о нем не вспомнит, и уселся читать, наслаждаясь прохладой и легким запахом книжной пыли.
Но уже в следующую минуту раздался звук глухого удара — на его книгу приземлился Бенвенуто.
— Сойди, пожалуйста! — взмолился Тонино. — Мне завтра в школу, и я хочу успеть дочитать.
Нет, сказал Бенвенуто, Тонино должен пойти к Старому Никколо.
Перед глазами Тонино пронесся шквал предписаний, заклинаний, пожелтевших пергаментных свитков, а затем кипы огромных красных книг. Следом пронесся ураган из гигантских фигур. Эти великаны мчались, падали, курились и горели; все одетые в красное и золотое. Но и это еще не все. Они готовились к схватке, маршируя в огромных сапогах, А Бенвенуто отчаянно его торопил, и Тонино потребовались все его способности, чтобы уловить, что Бенвенуто ему говорит.
— Хорошо, — сказал Тонино. — Я передам ему.
Он встал и бегом отправился по галерее — минуя Ринальдо, спросившего его: «С чего такая спешка?» — в комнаты Старого Никколо. Тот как раз выходил.
— Пожалуйста, — остановил его Тонино. — Бенвенуто просит достать все военные заклинания. Герцог призывает резервистов.
Старый Никколо застыл на месте и так выпучил глаза, что Тонино подумал — он этому не верит. Потом Старый Никколо стал шарить рукою по стене, ища косяк. Словно желая убедиться, что косяк на месте.
— Вы меня слышали? Слышали? — спросил Тонино.
— Слышал, — сказал Старый Никколо. — Да, слышал. Это все так быстро... так внезапно. Как же герцог нас не предупредил?! Значит, война... Дай нам Бог, чтобы у нас достало сил...
Глава пятая
Новость, сообщенная Бенвенуто, вызвала в Казе панический страх. Старшие двоюродные ринулись в Скрипториум и стали запаковывать все обычные заклинания, чернила и перья. Тетушки извлекли на свет специальные чернила для военных заклинаний. Дяди сгибались под тяжестью огромных кип чистой писчей бумаги и пергамента. Антонио, Старый Никколо и Ринальдо отправились в библиотеку и достали с полок гигантские красные тома с надписью ВОЙНА на корешках, а Элизабет помчалась в музыкальную комнату, где, собрав всех детей, убрала подальше повседневную музыку и вытащила ноты и инструменты для военных маршей.
Тем временем Роза, Марко и Доменико сбегали на Виа Магика за газетами. Все тут же побросали те дела, какими были заняты, и столпились в столовой посмотреть, что пишут в газетах.
Собралась куча народу; все сгрудились вокруг стола и, вытягивая шеи, пытались что-то прочесть. Ринальдо стоял на стуле, нависая над тремя тетушками. Марко оказался внизу и отчаянно тянул шею, стоя сбоку, голова в голову со Старым Никколо, меж тем как Роза пробегала глазами страницы газеты. И еще так много народу, сбившись в кучу, склонялись над столом, что Лючия, Паоло и Тонино были вынуждены, чтобы вообще что-то увидеть, сидеть на корточках с подбородком на столе.
— Нет, ничего нет, — доложила Роза, просматривая вторую страницу.
— Подожди, — сказал Марко. — Взгляни на «Экстренные сообщения».
Все потянулись за «Экстренными», оттесняя Марко в сторону. В этот момент Тонино почти вспомнил, где он раньше видел Марко.
— Есть, — сказал Антонио. Все разом выпрямились с серьезнейшими лицами.
— Мобилизация резервистов, совершенно верно, — сказала Роза. — Ох, Марко!
— Ну и что? — спросил с издевкой Ринальдо, стоя на стуле. — Разве Марко резервист?
— Нет, — сказал Марко. — Мой... мой брат меня оттуда исключил.
Ринальдо расхохотался:
— Ай да патриот!
