заброшенный и поросший травой, но недавно там выстроили новые лаборатории, лекционный зал и библиотеку, так что двор превратился в лабиринт травянистых троп, где по непонятной причине постоянно гулял пронизывающий ветер.
Туда приходили только для того, чтобы укрыться от посторонних глаз — поэтому Чарлз страшно удивился, обнаружив, что там слоняется Нэн Пилигрим! Он решил, что
“Хорошо, что это не Чарлз Морган написал ту записку, — подумала Нэн, когда Чарлз молча прошел мимо. — Не нужна мне его помощь”.
Она снова принялась бродить на холодном ветру, размышляя, а нужна ли ей помощь вообще!? Нэн по- прежнему чувствовала в себе немалую колдовскую силу. Это было чудесно. Это было так, словно все ее мысли пузырились от смеха. Не может быть, чтобы так получилось всего-навсего из-за Саймоновых слов! С другой стороны, кому, как не Нэн, знать, как быстро улетучиваются внутренняя сила и вера в себя? Особенно если над тобой смеется какая-нибудь Тереза!
Вот еще кто-то идет. На этот раз Брайан Уэнтворт. Он промелькнул и исчез в дальнем конце тропы, чем немало обрадовал Нэн — вряд ли Брайан может кому-то помочь. И наконец — сегодня задворки пользовались необыкновенной популярностью — показался Нирупам Сингх. Он появился с другой стороны. Вид у него был довольный.
— Я снял заклятье с Саймона Силверсона, — сообщил он. — Заставил его сказать, что все, что он говорит — неправда.
— Хорошо, — ответила Нэн. Она отошла от него и снова свернула за угол библиотеки. Так что, она больше не ведьма? Она поворошила туфлей кучку опавших листьев и пустых пакетов от чипсов, которые загнал в угол ветер. Надо проверить. Может, превратить их во что-нибудь?
Нирупам свернул за угол вслед за ней,
— Подожди! — окликнул он Нэн. — Это я написал тебе ту записку.
Ужасно некстати! Нэн притворилась, что ей страшно интересно ворошить опавшие листья.
— Мне помощь не нужна, — резко ответила она.
Нирупам улыбнулся и прислонился к стене библиотеки, словно грелся на солнышке. Нэн обнаружила, что Нирупам умеет сильно влиять на других — хотя солнце едва проглядывало из-за облаков, а ветер так и швырял пустые пакеты, от Нирупама прямо-таки шло тепло — настолько было похоже, что он загорает.
— Все думают, что ты ведьма,— сказал он.
— Да, я ведьма, — с нажимом заявила Нэн. Ей самой хотелось в это верить.
— Не стоит так сразу все признавать, — посоветовал Нирупам. — Ладно, неважно. Важно то, что не сегодня-завтра кто-нибудь помчится к мисс Кэдвалладер и настучит на тебя.
— Вряд ли. Все хотят, чтобы я им колдовала, — возразила Нэн.
— Тереза не хочет. — Нирупам прищурился на солнце. — И вообще всем угодить невозможно. Скоро кому-нибудь что-нибудь не понравится. Я точно знаю, потому что мой брат пытался быть любезным со всеми своими слугами. Но один из них решил, что брат платит другим слугам больше, заявил в полицию и брата сожгли на улицах Дели.
— Прости, я не знала... — сказала Нэн. Она искоса посмотрела на Нирупама. “У него профиль, как у ястреба, — подумала она. — И он ужасно грустный”.
— Маму тоже сожгли, потому что она пыталась спасти его, — продолжал Нирупам. — Поэтому папа решил переехать сюда, но тут все то же самое. Я тебе вот что хотел сказать: я слышал, что в Англии есть подпольная служба спасения для ведьм. Там помогают попавшим в беду ведьмам и колдунам, только надо добраться до их отделения, пока не пришли инквизиторы. Я не знаю, куда обращаться и кого спрашивать, но Эстель знает. Если тебя обвинят, спроси Эстель, что делать.
— Эстель? — удивилась Нэн. Она вспомнила мягкий взгляд карих глаз Эстель, ее мягкие кудряшки, назойливую болтовню и мерзкую манеру во всем подражать Терезе. Неужели Эстель в состоянии кому-то помочь?
— Она очень даже ничего, — сказал Нирупам. — Я довольно часто здесь с ней встречаюсь, чтобы поболтать.
— То есть чтобы она поболтала с тобой, — уточнила Нэн. Нирупам усмехнулся.
— Да, поговорить она здорова, — согласился он. — Но Эстель действительно может помочь. Она говорила, что ты ей нравишься. И огорчается, что ты ее не любишь.
Нэн остолбенела: Эстель? Не может быть — Нэн не нравилась никому. Но тут она вспомнила, что Эстель отказалась идти вместе со всеми мучить ее в ванной.
— Ладно, — сказала она. — Я спрошу Эстель, спасибо. Ты точно знаешь, что меня обвинят?
Нирупам кивнул:
— Куда деваться. Понимаешь, во втором “игрек” еще по крайней мере два колдуна...
— Два? — поразилась Нэн.— Нет, я знаю, что есть еще один. Это понятно. Но почему два?
— Говорю тебе, я понимаю в ведьмах, — объяснил Нирупам. — У каждой свой собственный стиль. Ну, как почерк у всех разный. Так вот, я же говорю, птиц на музыке напустил один человек, а заклятье на Саймона наложил совсем другой. Разные взгляды на жизнь. Но оба они наверняка понимают, что наделали глупостей и что надо было сидеть тихо — и теперь хотят свалить все на тебя. Тебя может обвинить кто-то из них. Поэтому тебе надо быть очень осторожной. Я тоже буду глядеть в оба, и, если что, сразу тебе скажу. И тогда спроси Эстель, что делать. Теперь понимаешь?
— Да, и спасибо тебе огромное, — сказала Нэн. Она с сожалением поняла, что не осмеливается ни во что превращать листья. И, несмотря на честное слово, на старой метле лучше бы теперь не летать. Нэн страшно перепугалась. Однако сила по-прежнему бурлила и смеялась в ней, хотя теперь нельзя быть ни в чем уверенной. “Берегись! — сказала она себе. — Так и спятить недолго!”
Глава девятая
В старой лаборатории теперь никаких занятий не проводили — там только отсиживали положенный срок наказанные ученики. Однако в ней по-прежнему слегка отдавало наукой, потому что целые поколения школьников неправильно ставили в ней опыты. Чарлз юркнул на изрезанную скамью в заднем ряду и прислонил кошмарную книгу мистера Тауэрса к древней спиртовке. Под нижней полкой в шкафу действительно оказалась стопка комиксов. На спинке скамейки кто-то, не пожалев времени, искусно вырезал “Кэдвалладер — грымза”. Все прочие сидели в первых рядах. Товарищи Чарлза по заключению были в основном из первого “зет” и первого “икс”, и, наверно, просто не знали про комиксы.
Вошел Саймон. Чарлз наградил его взглядом умеренной мощности, чтобы тому не вздумалось сесть в последний ряд. Саймон высокомерно прошествовал по проходу и уселся в самой середине среднего ряда. Прекрасно. Вошел мистер Уэнтворт. Совсем не прекрасно! Мистер Уэнтворт бережно нес перед собой дымящуюся кружку кофе — все уставились на нее с черной завистью. “Ну почему обязательно мистер Уэнтворт?!” — возмущенно подумал Чарлз.
Мистер Уэнтворт аккуратно поставил кофе на учительский стол и оглядел лабораторию, чтобы узнать, кого сегодня оставили отбывать наказание. Он очень удивился, увидев Саймона, и совсем не удивился, увидев Чарлза.
— Кому бумаги для строчек? — спросил он.
Чарлз поднял руку. Вместе с большей частью первого “икс” он подошел к столу и получил увесистую пачку старых контрольных. Контрольные в Ларвуд-Хаус было положено писать только на одной стороне листа, и Чарлз решил, что в том, чтобы использовать обратную сторону для строчек, и правда есть прямой смысл. Но в этом было что-то и от изощренного издевательства — ведь становилось ясно, насколько впустую тратится время в этой школе! Переработка макулатуры в макулатуру, К тому же, получая от мистера Уэнтворта бумагу, Чарлз сразу понял, что тот раздражен и озабочен сверх всякой меры.
“Вот уж не везет так не везет”, — думал Чарлз, возвращаясь на последний ряд. Ведь ему было совершенно ясно, что для переписывания кошмарной книги мистера Тауэрса придется прибегнуть к
