— Так у нас принято. Сначала мы делаем одну, как образец. Если клиенту понравится — печатаем остальные. А не понравится — задаток пропал. Так все делают.
— Что она сказала, когда увидела, что он оказался в кадре?
— Ничего не сказала. Да я, по правде говоря, уж и забыл об их ссоре.
Наступило короткое молчание. Казалось, Штрекар удовлетворил свое любопытство. В голове же у Гашпараца роилась масса вопросов, и про себя он решил, что это опять-таки некая милицейская тактика.
— Скажите, пожалуйста, — произнес наконец Штрекар, — интересовался ли этой фотографией кто- либо еще?
— Нет. Откуда же?
— Ну если б кто-либо зашел… У вас сохранился негатив?
— Да, мы их известное время сохраняем.
— Если кто-либо, естественно не из милиции, попытается его получить или поинтересуется этим снимком, я прошу вас тотчас же сообщить мне. Вот мой номер телефона. Если меня не будет на месте, попросите передать. Договорились?
— Ясное дело!
Они поблагодарили фотографа, вышли из ателье и рысцой понеслись по Влашской, обратно к Драшковичевой. Штрекар, видимо, ощутил новый прилив сил. Совсем неожиданно он сказал:
— Как теперь разыскать этого дьявола? После обеда посмотрю картотеку.
— А, может быть, мне… — начал адвокат и тут же осекся. Штрекар, словно не слыша его, размышлял вслух.
— Знаешь, над чем я сейчас ломаю голову? Если все и впрямь так, как мы думаем, если она и впрямь валандалась с этим типом с фотографии, зачем тогда они вместе встречали в аэропорту Валента?
— И встречали ли они его вообще?
XIV
Шагая по откосу, Гашпарац размышлял о своем разговоре со Штрекаром. Пока они стояли на Зриневаце, Гашпарац передохнул и, почувствовав, что сможет идти дальше, спросил:
— Скажи, а вы выяснили, где она была, чем занималась в тот роковой вечер?
— Когда ее убили? Нет. Если б я это знал, не возился бы с уличным фотографом и не ломал бы голову, как заполучить типа в шотландском галстуке.
— Кто знает, может, и возился бы.
— Вероятно, в тот вечер она была не одна. Если б знать, где она была, выяснили бы и с кем, и это мог оказаться именно тот, кого мы ищем. А если не он, то, во всяком случае, мы могли бы получить ценные сведения.
— А почему ты думаешь, что она обязательно была с кем-то?
— Да тут много соображений, — начал терпеливо объяснять Штрекар. — Прежде всего надо исходить из того, что Валент находился в Загребе, к тому же поблизости, на Гредицах. Значит, он мог ее и видеть, и слышать о ней, если б захотел и если бы она того хотела. А отсюда следует: поскольку они поссорились, она отправилась на встречу с кем-то втайне от него, в кино-то тайком не сходишь; для магазинов уже поздно, да и танцы исключены — на танцы она бы пошла назло ему и, конечно, позаботилась бы, чтобы он об этом узнал. Точно так же она дала бы ему понять, что идет на свидание с мужчиной, если просто захотела бы позлить Валента и у нее не было каких-нибудь более серьезных целей. Следовательно, остается одно — тайная встреча. — Штрекар уставился в небо над кронами платанов, будто уже имел все права задирать голову.
— Ты думаешь, она шла на встречу с этим типом, с фотографии?
— Это надо спросить у него. А сперва его надо найти. А чтобы найти, надо проверить по картотеке. — Штрекар сплюнул.
— Как завтра? Суббота же, — напомнил Гашпарац.
— Созвонимся.
Гашпарац размышлял, шагая по откосу. Удастся ли ему узнать что-нибудь, что он смог бы сообщить Штрекару, и порадуют ли его новости инспектора. Он смотрел на Саву, которая сейчас, в косых лучах послеполуденного солнца, казалась удивительно синей, а под выкрашенным зеленой краской железнодорожным мостом напоминала по цвету горную реку. Но это был лишь обман зрения.
Возле места, где обнаружили труп Белой Розы, он остановился, не мог не остановиться. Потом ускорил шаг. Во дворе никого не было, Гашпарац сразу заметил отсутствие мотоцикла. Он осторожно прошел и постучал в кухонную дверь. Не оказалось и матери Звонко. Глядя на кур, которые разгуливали по двору, Гашпарац заключил, что хозяева отлучились ненадолго и кто-то из них должен скоро вернуться.
Он вышел со двора. Неудержимо тянуло на Саву, хотелось усесться в траве, возле самой воды, и закурить, как в далекие студенческие годы, когда после лекций он часами просиживал на реке, наблюдая за купающимися. Одна мысль не давала ему покоя.
Очень хотелось поговорить с Валентом, но он не знал, что потом скажет Штрекару. В конце концов, пожав плечами, Гашпарац зашагал вниз по дороге мимо палисадника с уже отцветшей сиренью. Из-за заборов его провожали любопытные взгляды, такие же встретили в корчме — все головы повернулись в его сторону, когда он вошел.
Валент сидел за тем же столом, с опухшими глазами и отекшим лицом, и по-прежнему на столе перед ним стояли две бутылки пива. Находившийся возле его столика парень при виде Гашпараца махнул рукой и поспешно отошел к игравшим в карты. Валент как-то неопределенно покрутил в воздухе рукой, и было непонятно, относилось ли это к парню или он приветствовал Гашпараца, который, подойдя к столу, придвинул стул и сел, стараясь держаться уверенно, как Штрекар. Одна, еще не начатая бутылка с пивом была открыта, из другой пил Валент. Гашпарац молча взял бутылку и отхлебнул. Валент безучастно смотрел на него. Обтерев ладонью губы, адвокат сказал:
— Я пришел узнать, не передумали ли вы.
— В связи с чем?
— С тем телефонным звонком. Вы звонили мне вечером домой.
— И для этого вы пришли сюда? Я же сказал — не звонил. Откуда мне знать, кому вы потребовались и зачем. Если вы адвокат, как себя называете…
— Звонивший сказал, что это связано с Ружицей.
— Я ничего не знаю. — И Валент запрокинул голову с бутылкой.
Гашпарац понял, что ничего не добьется. Главный вопрос он оставил на потом. Помолчав немного, спросил:
— Ружа встречала вас, когда вы приезжали из Германии?
— Обычно.
— А когда вы приехали в начале марта?
— Да вам, я вижу, все известно? Этот ваш милицейский не такой уж дурак. Я тогда прилетел на самолете, и она меня встречала, точно.
— Одна?
— Погодите, вы что, не сговариваетесь между собой? Об этом же и он меня спрашивал.
— Кто?
— Да этот ваш милицейский.
Гашпарац был поражен, он почувствовал раздражение против Штрекара, утаившего от него свою беседу с Валентом, но сейчас для раздражения не было времени.
— Она вас встречала одна?
— Конечно, с кем же еще?
Гашпарац разочарованно замолчал. В кармане лежала фотография, он ощущал ее, однако не смел вынуть, ибо со Штрекаром они условились не говорить о фотографии Валенту Гржаничу, поскольку тот был
