привилегии на более интимное обращение. - А заодно и абракадабра?
- Вы нашли его! - Она испуганно вздрогнула. - Я так и знала...
- Простите? - выжидательно прищурился Люсин. - Вы это о чем? - Он осторожно коснулся ее затянутой в шелковую перчатку руки.
- Не нужно, - с гримасой досады отстранилась Наталья Андриановна. - У меня достаточно крепкие нервы, и я не упаду в обморок... Где он?
- Ей-богу, ничего не пойму! - Люсин умоляюще прижал руки к груди. Объясните, пожалуйста, в чем дело?
- Вы меня спрашиваете? - Ее испуг сменился растерянностью. - Но разве вы не нашли... Георгия Мартыновича?
- Да с чего вы взяли! - Уязвленный до глубины души, Люсин едва сдерживался. - Разве я стал бы скрывать? Тем более обманывать, плести хитроумные выкрутасы? Мило же я выгляжу в ваших глазах, Наталья Андриановна.
- Простите. - Уголки ее ярких, изящно очерченных губ виновато дрогнули. - Я сама не ведаю, что несу. Но откуда тогда вы узнали про браслет? Ну конечно, - облегченно вздохнула Гротто, - как я сразу не догадалась! Вам рассказал кто-то из наших?
- Час от часу не легче! Какой еще браслет? Никто и ничего мне не рассказывал. С чего вы взяли?
- Тогда почему вас заинтересовало слово 'Абраксакс'?
- Да все оттуда же: из его записей и набросков. Даже рисунок нашел со змеями. Не понимаю, почему это вас так удивило...
- Не сердитесь, - примирительно промолвила Наталья Андриановна. - У меня и в мыслях не было вас обидеть. Просто я страшно испугалась. Вроде бы давно готова к самому худшему, и надежды никакой нет, но стоило вам вспомнить про этого Абраксакса, сердце так и оборвалось... Сейчас все объясню, - заторопилась она. - Дело в том, что это слово было вырезано на камне, который я подарила шефу на его шестидесятилетие. Теперь понимаете?
- По крайней мере, начинаю понимать, - прояснел взором Владимир Константинович. - Вы меня тоже простите за невольный эмоциональный всплеск...
- Меня это ничуть не задело. Даже совсем наоборот. Вы совершенно правильно возмутились. Но не будем сводить мелочные счеты. Инцидент исчерпан и вычеркнут из памяти. Договорились?
- Вы слишком великодушны, Наташа. - Люсину так нравилось повторять ее имя. - Я стараюсь прояснить все до конца, любую мелочь. Отсюда и возник этот чертов Абраксакс. А тут еще впервые за много недель выдался свободный вечер... Странный вечерок, вы совершенно правы, и это душераздирающее буйство заката, и задувающий с оста ветер. Словом, под настроение...
- Вы как будто извиняетесь.
- Так оно и есть, - с проникновенной грустью подтвердил он. - Мне необыкновенно приятно быть с вами. Но у жизни есть дурацкая особенность. То, что еще минуту назад представлялось нам почти пустяком, вдруг неожиданно вырастает и становится исключительно важным. Предлог - вы просто вынудили меня признаться, что я его... почти выдумал, - сделался чуть ли не самоцелью. - Боясь, что будет превратно понят, Люсин умоляюще заглянул ей в глаза. - Расскажите, ну пожалуйста, про этот ваш камешек, Наташа?
- Да-да, конечно. - Мимолетным касанием пальцев она как бы заверила, что все поняла, уловив даже недосказанное. - Это может оказаться очень нужным для вас, потому что Георгий Мартынович никогда не расставался с подарком. Я, надо признать, здорово угодила ему. Дала повод немного позабавиться. Он сам набросал эскиз алхимического змея, а потом уговорил одного знакомого ювелира изготовить браслет из сплава семи металлов и вставить туда камень.
- Семь металлов древнего мира? Семь планетных стихий?
- Вы, я вижу, сильно продвинулись вперед, - одобрительно кивнула Гротто. - Сплав получился серебристо-зеленоватым, не похожим ни на один из металлов.
- Опишите подробнее камень.
- Карнеол-печатка в форме эллипса, притом необыкновенно яркого багряно-огненного оттенка. Он достался мне от бабушки. В самом центре на длинной оси надпись по-гречески: 'Абраксакс'. Я уже точно не помню, что она означает. Кажется, имя какого-то восточного божества. В древности это слово считалось магическим. Георгий Мартынович как-то объяснил, что перемножение численных значений составляющих его букв дает триста шестьдесят пять - число дней солнечного года. Ему нравилось думать, что печатка была изготовлена во втором или третьем веке александрийскими гностиками.
- А на самом деле?
- Кто его знает...
- Наверное, это большая ценность?
- Только для тех, кто понимает.
- А как она попала в вашу семью?
- Понятия не имею.
- Как, вы сказали, называется этот камень?
- Карнеол, - скрывая улыбку, напомнила Наталья Андриановна. - Однако вы проявили явно повышенный интерес. Прямо-таки стойку сделали, извините за выражение, - добавила она укоризненно. - Неужели вам могут хоть как-то пригодиться все эти подробности?
- Никогда нельзя знать заранее. Вы, надеюсь, помните байку про то, как ловят львов в Сахаре?
- Первый раз слышу.
- Для того чтобы поймать льва, нужна самая малость: перебрать по крупинке песок. Не всегда выходит, но я стремлюсь руководствоваться тем же принципом: отсеиваю все постороннее.
- Долгонько же вам придется дожидаться результата!
- Я и говорю, что мои дела далеко не блестящи... Ну что, поищем подходящее кино? - вспомнил вдруг Люсин, когда теплоходик, врубив на полную мощность музыку, начал подруливать к пристани возле Театра эстрады. - Здесь за углом 'Ударник' - шедевр конструктивизма.
- Может, лучше в другой раз! Пропало желание...
- А он будет - этот другой раз, вечно многообещающий и желанный?
- Не знаю. - Наталья Андриановна приподнялась, одернув плащ, и, словно бы нехотя, прошла через пустой салон к трапу. - Мне кажется, что вам не следовало задавать такой вопрос, - бросила она, не повернув головы.
- Вы правы, - удрученно откликнулся он. - Язык мой - враг мой. Не обращайте внимания. Как жаль, что все хорошее так быстро кончается... Это я о нашем путешествии, Наташа.
Она не ответила, и Люсин умолк, запоздало догадываясь, что слова иногда разъединяют вернее любого безмолвия.
Глава двадцать четвертая
___________________________________
ТРАВНИК МАКРОПУЛОСА
Утро началось для Люсина со стрессовых ситуаций. Не успел он получить от начальства очередное многозначительное напоминание о том, что всякому терпению есть предел, как поступила добрая весть: нашелся долгожданный Петя! Застопорившийся было маховик вновь готовился набрать обороты, и это внушало оптимизм. Однако за неизбежными хлопотами и лавиной телефонных звонков освежающее дуновение радости вскоре растаяло, а вместе с ним притупилось и едкое чувство обиды. В итоге все пришло к общему знаменателю, и вторую половину дня Владимир Константинович провел сравнительно спокойно, хотя и ощущал себя время от времени несправедливо задетым. И это прежде всего мешало ему самозабвенно погрузиться в запутанные лабиринты чужой души.
Жизненный путь Петра Васильевича Корнилова, известного среди московских книжных жучков под кличкой Петя-Кадык, не был отмечен особо патологическими эпизодами. По крайней мере, в масштабах уголовного розыска. Ухватиться было, в сущности, не за что, хотя общий фон рисовался вполне определенно: задержания по подозрению в спекуляции, предупреждение насчет тунеядства плюс ко всему неоднократное знакомство с медвытрезвителями различных районов Москвы. Детально изучив справку, полученную из отделения милиции, Люсин вынес твердое убеждение в том, что сорокашестилетний Петя практически никогда не занимался общественно полезным трудом. Покончив после девятого класса с
