- Боюсь, что на сей раз память вас основательно подвела. Мы располагаем сведениями, что вы все-таки говорили с ним по телефону после той встречи. По крайней мере, один такой разговор имел место 16 августа.
- Интересное кино! - Петя закинул ногу на ногу, обнажив спущенный носок, к которому пристали какие-то колючие семена. - У них, видите ли, сведения есть, а я вот почему-то не помню. Поглядим, что вы мне шьете...
- Были за городом недавно, Петр Васильевич? - благодушно поинтересовался Люсин.
- Так-так... Похоже, я нахожусь под колпаком. Мои телефонные разговоры подслушивают, за мной следят - и все такое прочее. На каком, хотелось бы знать, основании? С чьей, позволительно спросить, санкции?
- У вас мания преследования, Корнилов! - Люсин порывисто поднялся и, пройдя к окну, слегка прислонился к широкому подоконнику. - Кому вы нужны? Просто и совершенно случайно обратил внимание на облепившие вас колючки... Однако должен предупредить, что вам действительно грозят серьезные неприятности, если вы не перестанете валять дурака. Имейте в виду, что профессор Солитов пропал без вести сразу же после вашего звонка. Вам придется напрячь свои мозговые извилины и сообщить нам, где вы были в тот день и что делали, минута за минутой. Надеюсь, с августом дело пойдет легче, чем с более отдаленным апрелем... Извините, пожалуйста, Борис Платонович.
- О чем вы говорите, Владимир Константинович! - улыбнулся Гуров. Вполне существенное замечание... Так как насчет 16 августа, Петр Васильевич?
- А как насчет 31 июня, инспектор? - Петя хмуро покосился на Люсина. - Вы, например, можете вспомнить, как провели этот день?
- Похоже, вы не вняли добрым советам, Корнилов. Кстати, для вашего сведения, в июне всего тридцать дней.
- Ну и бог с ними, мне без разницы. Меня в создавшейся ситуации интересует совсем другое: как обстоят нынче дела с социалистической законностью? С презумпцией невинности? Это все отменяется или что?
- Не путайте невиновность с невинностью, Корнилов. Это смешно, Люсин, словно бы потеряв всякий интерес к разговору, отвернулся к окну.
- Действительно, Петр Васильевич, по части юриспруденции у вас в голове полнейший хаос, - как бы вскользь заметил Борис Платонович. - Ваша ссылка на нарушение социалистической законности абсолютно беспочвенна. В чем вы усматриваете такое нарушение?
- Когда тебя обвиняют неведомо в чем, когда шьют дело...
- Стоп-стоп! - Гуров предупредительно постучал по столу. - Не увлекайтесь. Вы находитесь здесь лишь в качестве свидетеля, о чем были своевременно предупреждены и дали соответствующую подписку. Насчет обвинений не было сказано ни слова.
- Пока, - уточнил Люсин, вглядываясь в беспросветное небо над крышами. - Хотелось бы напомнить, что профессор Солитов имел при себе крупную сумму денег.
- И что с того? - Корнилов вскочил, резко отбросив стул. - Я его ограбил? Убил? Вы это хотите доказать? Это?!
- Сядьте, - не оборачиваясь, бросил Владимир Константинович. - И постарайтесь усвоить, что подобными заявлениями вы сами свидетельствуете против себя. Да простит меня Борис Платонович, но я питаю на ваш счет серьезные сомнения, Корнилов. И дело не только в вашем поведении.
- Да-да, - подхватил Гуров. - Ваши реакции не всегда, как бы это поточнее сказать, адекватны.
- Это - с одной стороны, - Люсин словно бы отстаивал свою, несколько отличную от Бориса Платоновича точку зрения. - А с другой, думается, будет правильнее, если мы скажем свидетелю, что знаем, ради чего он пригласил в тот день профессора Солитова.
- Интересно, - выдавил из себя Корнилов, пряча слегка задрожавшие руки.
- Я думаю, Владимир Константинович, что будет лучше, если Петр Васильевич расскажет сам, - вкрадчиво заметил Гуров.
- Конечно, это был бы наилучший вариант. По крайней мере, мы получили бы подтверждение искренности свидетеля. Но он почему-то предпочитает запутываться в своем голословном отрицании все глубже и глубже. В чем дело, Корнилов? - Владимир Константинович отошел от окна и присел на краешек стола. - Чего вы, собственно, боитесь? Ваши букинистические игры, можете поверить на слово, никого не волнуют. Речь идет о жизни человека, и какого человека! Поймите же наконец.
- То есть как это о жизни? - Петя Корнилов испуганно заморгал. Похоже было, что он только сейчас полностью уяснил создавшуюся ситуацию. - Разве Георгий Мартынович?..
- А вы как думали? - Люсин вновь устроился на диване. - Ведь больше двух месяцев минуло. Человек снял со сберкнижки деньги и вдруг исчез среди бела дня.
- И никаких следов?
- Почему никаких? - Люсин украдкой переглянулся с Гуровым. - На вас, полагаете, мы по наитию вышли?
- Я-то тут с какой радости?
- Вот это нам и предстоит сейчас уточнить. Спокойно, доказательно, объективно. - Владимир Константинович почувствовал, что добился перелома. - Поставьте себя на мое место, Корнилов.
- Ну!
- Тогда вы должны понять, что в ваших интересах всемерно помогать следствию.
- Мне кажется, что Петр Васильевич уже уяснил определенную деликатность своего положения. - Гуров сочувственно кивнул Пете. Продолжим, если не возражаете? - И положил пальцы на клавиши 'Рейнметалла'. - Итак, без лишних слов, на какую приманку вы выманили в то утро Георгия Мартыновича?
- Ну и шуточки у вас: 'приманка', 'выманил'... Официально заявляю, что я стал жертвой рокового совпадения.
- Шутка, согласен, не слишком уместная, но на вопрос, пожалуйста, ответьте.
- Во-первых, я позвонил ему не утром, а вечером, накануне, а во-вторых, сформулируйте свой вопрос по-человечески, без хитроумных уловок.
- Будь по-вашему, - с готовностью согласился Гуров. - О чем вы говорили с профессором Солитовым по телефону вечером 15 августа сего года?
- Я сказал, что мне случайно попалась любопытная книга. Георгий Мартынович заинтересовался и пообещал заглянуть на другой день, но почему-то не приехал. Больше ничего сообщить по этому вопросу не могу.
- Какая именно книга? - требовательно спросил Люсин.
- Это имеет значение?.. Хорошо, я скажу. Речь шла о богемском травнике семнадцатого века из библиотеки императора Рудольфа.
- Откуда это известно, что из библиотеки императора?
- На титуле была печать.
- К вам она каким путем попала?
- Совершенно случайно. Умер один старый коллекционер, и дебилы наследники распродали все его книги, причем по частям, идиоты.
- 'Один коллекционер' - это нас не устраивает, - словно позабыв про магнитофон, Люсин неторопливо раскрыл блокнот. - Имя, фамилия, адрес, что за наследники. Все это придется вам написать в виде отдельной записки.
- Зачем вам это? - с опаской осведомился Петя.
- С одной-единственной целью: проверить каждое ваше слово.
- Спасибо за откровенность.
- Книга все еще находится у вас?
- Н-нет, к сожалению, такие вещи долго не задерживаются.
- Ладно, к этому вопросу мы еще вернемся. Сколько вы запросили за свое сокровище?
- Конкретно о сумме речь не шла, - уклончиво пробормотал Петя. Разве что грубо ориентировочно... Я уже точно не помню.
- Хватит ссылаться на забывчивость! - Люсин слегка повысил голос. Имейте в виду, что нам известно,
