- Все очень просто, Уэда-сан. Французы сидят в этой стране около ста лет и превосходно научились справляться с любыми неожиданностями. Вы согласны? Так пусть они и впредь занимаются внутренними делами. В противном случае мы увязнем здесь по уши и все идеи превратить Индокитай в удобный плацдарм для дальнейшего проникновения на юг превратятся в ненужные клочки бумаги.
- Но мы не можем обойтись без военного присутствия, а французы встречают его в штыки. На переговорах в Токио Деку, как я слышал, торговался из-за каждого солдата.
- Здесь-то и коренится основная ошибка. Беда в том, что французские власти сомневаются в искренности наших намерений, и чем дальше, тем больше. Последние наши действия только укрепили их самые худшие подозрения.
- Но должен же быть выход из замкнутого круга? Пока не ликвидирован китайский инцидент, мы не можем позволить себе отвлекаться на умиротворение вьетов. И я целиком согласен с тем, что необходимо заставить французов выполнять взятые на себя обязательства. Мы, со своей стороны, готовы помочь им в борьбе с коммунистическим подпольем. Это отвечает нашим интересам.
- Ваше начальство тоже придерживается такого мнения?
- Точно не знаю, - уклонился Уэда, - но думаю, что смогу с вашей помощью его убедить.
- Собственно, именно на этом и построен мой план. Юридически, геополитически и экономически мне удалось обосновать идею совместного протектората. Став нашими официальными союзниками, французы иначе станут относиться и к ограниченному военному присутствию.
- Позвольте принести вам глубочайшую благодарность за содержательную беседу. - Уэда коснулся лбом татами. - Уверен, что мы плодотворно станем работать вместе. Теперь последний вопрос. Мне нужно коротко переговорить с другом. С глазу на глаз. Есть такое место в Ханое?
- Я бы порекомендовал вам Храм Литературы. Теперь туда почти никто не заглядывает. Очень удобно.
- Храм чего, литературы? - удивился Уэда.
- Да, Ван Миеу, это можно перевести как Храм Словесности. Храм Литературы. Он построен еще в 1070 году. Этот храм имеет секреты акустики. Я бы не советовал вам останавливаться в том месте, где поэты пели свои стихи. Каждое ваше слово будет слышно в любой точке храма, даже на берегу. С точностью совершенно удивительной учтено влияние ограды, деревьев, отражательная способность озерной глади. Зато у задних ворот вы можете беседовать без опасений. Вас не услышат, даже если начнете кричать о помощи. Лучшего места не найти.
- Вы дали необыкновенно мудрый совет, сэнсей, и крайне для меня полезный. Я тут пока на птичьих правах и ничего не знаю.
'Для настоящего разведчика, - с удовлетворением подумал Уэда, - все может оказаться полезным. В том числе и древние черепки'.
Позвонив Жаламбе, он назначил встречу у задних ворот Ван Миеу. Они увиделись перед вечером, когда золотой свет над крышами навевает томление и тревогу. Вспугивая ящериц, прошли мимо изъеденных временем скамей, где в черных замшелых трещинах поселились улитки и вездесущие воробьи.
- Картотека, которую вы любезно согласились нам передать, - с места в карьер начал Уэда, когда они остановились у каменной арки со знаком неба, оказалась довольно любопытной. Когда мы сравнили ваши данные с собственными, выявились занимательные подробности. Есть шансы затравить крупного зверя.
- В самом деле, господин Уэда? - Жаламбе облегченно вздохнул. - Рад, что сведения принесли пользу.
- Будем планировать крупную облаву. Пусть ваша тайная полиция целиком переключится на коммунистов. Преступления побоку. Это не убежит, это успеется. Мы войдем в контакт с нашими службами в Китае и затянем на шее большевиков петлю.
- Об этом я всегда мечтал, но не было возможности подобраться со стороны Китая. Англичане нам не очень помогали, так как не были заинтересованы в спокойствии и процветании французских владений.
- А мы заинтересованы, господин Жаламбе! И докажем это на деле. Рад сообщить, что ваши данные помогли нам напасть на след виднейшего деятеля Коминтерна. Совместными усилиями мы должны его взять. Сразу почувствуете, насколько тише станет в Тонкине.
- Весьма лестно. Однако должен сказать, - возразил Жаламбе, - что не только вьетнамские эмигранты, но и местные красные доставляют много хлопот. У них большая и разветвленная организация, притом умело законспирированная. Бить надобно с двух концов.
- Приятно, что наши мнения совпадают. Мы со своей стороны тоже готовы снабдить вас полезной информацией. Возьмем общих клиентов под совместный надзор, выявим связи и поставим капкан. Дело привычное.
- Завтра же можно наметить конкретные мероприятия. Не согласитесь ли побеседовать с моими сотрудниками?
- Ни в коем случае. Я в Ханое не более чем гость. Вы, я говорю о французах, тут полноправные хозяева. Но мы готовы помочь вам навести в доме порядок. На дружеской основе, неофициально. Так прошу и доложить его превосходительству господину генерал-губернатору Деку.
- Совсем не обязательно посвящать адмирала в мелочи полицейского сыска, с видом сообщника подмигнул Жаламбе. - Мы с вами можем решить все сами.
- Это так. - Уэда проявил настойчивость. - Но, пожалуйста, доложите, что японские власти свято почитают суверенитет Франции и не будут вмешиваться во внутренние дела Индокитая.
- Означает ли это неучастие в оперативной работе? - решился задать прямой вопрос Жаламбе.
- С юридической точки зрения да,- откровенно ответил Уэда. - Мои люди, не жалея сил, помогут вашим во всем, что касается сыска. Но производить аресты будете вы.
- Понятно... - протянул Жаламбе.
- В отдельных случаях я попрошу у вас разрешения принять участие в допросе. Не откажете?
- Что за вопрос! - Жаламбе сделал широкий жест. - Можете хоть живьем изжарить.
- Зачем же? На то у вас имеется гильотина. Судебные формальности остаются в ведении французской стороны. - Уэда совершенно открыто диктовал свои условия. - Лично от вас, господин Жаламбе, требуется только одно. Вы должны развязать нам руки. Предупредите своих людей и, разумеется в мягкой форме, дайте понять генерал-губернатору, что кэмпэй-тай не потерпит никакого вмешательства в свою деятельность... Вы умеете играть в го, господин Жаламбе?
- Нет. - Француз был явно озадачен. - Что это за игра?
- Японская. Но... не имеет значения. Просто там есть такая операция, как окружение крепости. Я намерен приступить к ней немедленно. - Уэда вынул из бокового кармана фотографию. - Подберите все, что у вас имеется на этого человека.
'Вот и мы работаем на гестапо', - меланхолично отметил Жаламбе.
- Какое спокойное лицо, - усмехнулся он, рассматривая снимок. - Почти аскетическое умиротворение. Интеллигент, конечно?
- Кадровый работник компартии, - кивнул Уэда. - Канбо, как говорят здесь. Очень опасен.
* * *
В Европе начинался февраль сорок первого года, когда в Индокитае наступил год Металлической Змеи, отмеченный знаком женской стихии.
Ханойские улицы в новогодний праздник тэт стали розовыми от персикового цвета. На рынке бойко шла торговля глиняными свинками с даосским кружком счастья на прогнутом животе, карликовыми деревцами и красочными лубками, на которых были изображены грозные тигры - хранители стран света, сильные карпы в прозрачном потоке и, конечно, 'Четыре красавицы'.
Жизнерадостные ханойцы обменивались благопожеланиями. Многие потом принесли домой с рынка не только новогодние угощения, но и исписанные от руки квадратики зеленоватой бумаги. Как они только попали в корзинку? То ли вместе с лубком, свернутым в трубку, то ли пиротехник подсунул в коробку шутих?
'Да здравствует Единый национальный фронт борьбы против французско-японских фашистов в Индокитае! Восстание в Бакшоне и Намбо перерастет во всеобщее восстание!'
Японцы, которые тоже празднуют лунный новый год, всячески старались продемонстрировать свою
