запомнился лишь каменный фонарь. Именно тогда он и услышал впервые пленительные названия: Барабанный ряд, улица Вееров и улица Золотых рыбок.
...Стремительно накатывали сумерки, пробуждая в душе Фюмроля тревожную тоску. Неожиданно ему мучительно захотелось увидеть лицо Колет. Спрыгнув с постели, на которую еще не был опущен марлевый полог, он нашарил ногой плетеные подошвы с веревочной петлей для большого пальца. Долго сосредоточенно вспоминал, где может находиться портрет.
Рабочий стол, заваленный газетами и грудами нераспечатанной корреспонденции, стоял в углу у окна. Выдвинув один за другим несколько ящиков, Фюмроль, к своему удивлению, обнаружил, что там кто-то основательно поработал. Бумаги, в том числе и те, которые полагалось хранить в сейфе, были сложены аккуратной стопкой. И это поразило его больше всего. Он хорошо помнил, что кое-как распихивал их по ящикам, едва успев пробежать глазами Но этого мало! Он мог поклясться, что некоторые письма он видел впервые в жизни. Взять хотя бы это, напечатанное на бланке с японскими иероглифами. Откуда оно?
Фюмроль включил настольную лампу, но тут же пересел в кресло, выставив ноги на свет, чтобы не жрало комарье. Иероглифы читались совершенно однозначно: 'Японская контрольная комиссия'. Французский перевод чуть ниже означал то же самое. Но что это за комиссия и с каких пор она находится в Тонкине, Фюмроль понятия не имел. Тщательно пролистав бумаги в столе, Фюмроль обнаружил еще два таких же бланка с грифом японской контрольной комиссии. При всем своем равнодушии и полной безалаберности, он просто не мог не обратить внимания на такой документ. Хотя бы один из трех. Последнее письмо, подписанное неким генералом Нисихарой, было отправлено вчера. Встряхнув корзину с макулатурой, Фюмроль нашел желтый конверт. Он был аккуратно разрезан сбоку. Это снимало последние сомнения. Фюмроль обычно надрывал уголок и небрежно вспарывал конверт пальцем. И вообще он еще не просматривал корреспонденцию за вчерашний день. Как, впрочем, и за позавчерашний. Фюмроль спрятал конверт и принялся изучать письмо.
Японский генерал на плохом французском языке и со множеством ошибок настоятельно предлагал 'офицеру связи господину майору Валери де Фюмролю незамедлительно прибыть для встречи, которая состоится в помещении миссии на улице Гамбетта'... Фюмроль взял с подоконника недавно установленный полевой телефон, поставил его себе на колени, медленно снял трубку и вдруг понял, что оживает. В нем проснулось извечное любопытство охотника.
- Послушай, Жаламбе, - нарочито бесцветным голосом спросил он. - С каких это пор в Ханое находится японская миссия?
- А черт ее знает, - с тем же безразличием отозвался Жаламбе. - По-моему, с конца июня. Что-то в этом роде.
- И чем она занимается?
- Ты когда проснулся? - Жаламбе укоризненно вздохнул. - Облейся водой, и через двадцать минут встретимся внизу.
- Ладно, встретимся, - согласился Фюмроль. - Но только ответь на мой вопрос, Шарль. Это серьезно.
- Ты что, в самом деле ничего не знаешь про миссию?
- Так оно и есть. Господин генерал-губернатор, видимо, забыл ввести меня в курс дела. Это военная миссия?
- Разумеется. Японцы в категорической форме потребовали от нас полностью закрыть границу с Китаем и прислали инспекцию. Очень просто.
- В Париже... В Виши об этом знают?
- Должны знать. Впрочем, мы, кажется, поставили их в известность уже постфактум. Катру, как ты понимаешь, вынужден был согласиться. На рейде Хайфона болтался японский крейсер... Почему ты молчишь, мой мальчик?
- Соображаю, а это очень трудный процесс.
- Плюнь на все, Валери. - По некоторой замедленности речи можно было догадаться, что Жаламбе порядком нагрузился. - Пока вы подписывали капитуляцию там, мы подписали ее здесь. Так-то... Притом, кажется, на более выгодных условиях.
- Понятно. - Фюмроль поставил тяжелый, выкрашенный в защитный цвет аппарат на пол и, прижав трубку плечом, раскрыл карту. - Где находятся контрольные посты?
- Ты слишком многого от меня хочешь, красавчик. - Жаламбе рассмеялся. - Ну да ладно, попробую тебе помочь... Записываешь? - спросил он после длительной паузы.
- Давай. - Фюмроль взял красный карандаш и приготовился нанести на карту первый крестик.
- Значит, так... Монгкай, Лангшон, Каобанг, Хазянг, Лаокай и, как ты понимаешь, Хайфон.
Картина вырисовывалась довольно неприглядная: японцы взяли под контроль все основные шоссейные и железные дороги, ведущие на север.
- У меня такое впечатление, что мы кувыркаемся в аквариуме.
- Что ты хочешь этим сказать? - В голосе Жаламбе проскользнуло недоумение. - Какой еще аквариум?
- Все видно, Шарль. Сегодня наблюдают, завтра начнут шарить сачком... Кто такой Нисихара?
- Бр-р-р! Настоящее чудовище. Он чего-нибудь от тебя хочет?
- Я нашел у себя на столе три письма. Точнее - повестки, в которых мне предлагают немедленно прибыть для переговоров.
- Целых три? - растроганно спросил Жаламбе. - Тогда ты железный парень, маркиз. Преклоняюсь. Я бы не выдержал уже на втором.
- Что ты мне посоветуешь? - Фюмроль инстинктивно предпочел умолчать об истории с письмами.
- Поезжай. Не надо дергать тигра за усы. Нам всем это может дорого обойтись. Тебе от него еще не звонили?
- Насколько я знаю, нет.
- Значит, они просто накапливают документальный материал. Заметь, одно только твое молчание уже дает повод обвинить нас в нелояльности. Тебе не кажется странным, что шпик дает урок дипломатии?
- Шутки в сторону, Шарль. Ты уже имел дело с этим Нисихарой?
- Как тебе сказать? Этот самурай потребовал от нас копии картотеки. Как ты понимаешь, его интересуют прежде всего коммунисты. Своих людей они, естественно, знают лучше нас.
- И как ты смотришь на подобное нарушение суверенитета?
- Все ведь зависит от точки зрения. В нашем положении это лучше называть дружеской просьбой.
- Ты в самом деле так считаешь?
- А почему бы и нет? Если они хотят помочь мне выловить агентов Коминтерна, я не против. В конце концов, мы делаем общее дело. Вместе будет даже удобнее.
- И чем же это удобнее?
- Во-первых, можно будет дотянуться до тех, кто окопался на китайской территории. Я давно на них зубы точу.
- Ты имеешь в виду принца Кыонг Де, который призывает вьетнамский народ вышвырнуть заморских дьяволов?
- Иронизируешь? - хмыкнул в трубку Жаламбе. - Ну, давай-давай. Не знаю, как ты, а лично я благодарен судьбе, что застрял в этой забытой богом дыре. По крайней мере, от меня не требуют ловить для гестапо французов. Понял? А если азиаты хотят жрать азиатов, я не вмешиваюсь. Они ведь все такие одинаковые... Значит, увидимся в холле?!
Фюмроль задумчиво опустил трубку. Ему ли было осуждать Жаламбе? Вспомнился день накануне исхода, начавшийся телефонным звонком из канцелярии премьера. Фюмроль примчался в резиденцию в тот самый момент, когда Поль Рейно говорил по прямому проводу с Лондоном. Секретарь приложил палец к губам и показал глазами на дверь. Не успел Фюмроль присесть, как дверь распахнулась, и маленький премьер стремительным шагом пересек приемную. 'Французские войска выступили', - бросил он на ходу. Он был бледен, и руки его дрожали.
Через несколько дней, когда фронт у Седана оказался прорванным, произошла новая перестановка кабинета. Заместителем премьера стал Петэн, Даладье получил министерство иностранных дел. Вейган, которого назначили главнокомандующим, заявил, что его назначение запоздало на две недели. 'Никаких
