- Тамаре.
- Ладно, иди к ней сам. Если она сделала, я возражать не стану, хотя и негоже против правил: очередь есть очередь!
- Аркадий Васильевич, от всей души! - Люсин прижал руку к сердцу. Вот это сюрприз! А я, признаться, без всякой задней мысли к вам зашел. Марочки хотел отдать. - Он положил на стол целлофановый конвертик с полной рузвельтовской серией Сан-Марино, которую приобрел специально для такого случая у спекулянта на Кузнецком мосту. - Приятелю подарили, а он не собирает...
- Да ты что, Люсин! - восхищенно прошептал старик. - Пятнадцать инвалютных рублёв по каталогу Ивер! Разве можно такие подарки делать?.. Ну, спасибо, спасибо...
Он вооружился лупой, зубцемером и, не отрывая от марок глаз, рассеянно попрощался.
Люсин со спокойной душой прошел в аналитичку. Остановился у стола, заставленного большими стеклянными банками, в которых, как паруса в полный штиль, висели бумажные ленты. Тут же стоял набор для микрохроматографии и бинокулярный микроскоп.
- Уже пришел? Рано, - сухо встретила его красивая смуглая брюнетка.
Отодвинув деревянный штатив с набором органических растворителей, она взяла чашку Петри и, подставив ее под бюретку с делениями, повернула краник. Несмотря на то что титрование проходило под тягой, Люсин уловил резкий запах нашатыря.
- Как раз вовремя, Томик. - Он шумно выдохнул воздух. - А то я уже в глубокий обморок впал от твоей холодности.
- Погоди, Володя. - Она поднесла ко рту промывалку с дистиллированной водой и пустила тонкую струйку в колбу, где немедленно выпали сероватые хлопья осадка.
Люсин смиренно ждал, пока она священнодействовала.
- Пойдем. - Тамара закрыла вытяжной шкаф и поманила его к столу. Губная помада. - Она включила осветитель микроскопа. - Садись.
Люсин увидел ленту с розовато-желтыми разводами, разделенными параллельными прорезями.
- Причем импортная... Кристиан Диор или Елена Рубинштейн. У нас такая только за сертификаты.
- Занятно, - протянул Люсин. - Очень занятно! А теперь объясни в порядке ликбеза.
- Пусти. - Она согнала его с места. Малиновыми, изящно отточенными ноготками ловко подхватила бумажку с предметного столика и выключила свет. - Входящие в помаду красители по-разному растворяются. Импортные помады готовят на жирорастворимых красителях, поэтому их след опережает. Смотри, как наша отстает! - Она поднесла полоску бумаги к самым его глазам: - Это отечественная. Свою брала.
- Чертовски интересно! - искренне восхитился Люсин, хотя без микроскопа следы были едва видимы. - Я не я буду, если не добуду тебе такую, импортную.
- Лучше 'макс-фактор' достань, - засмеялась она. - Тем более, что другой анализ как раз из той оперы.
- Неужели тоже косметика?
- Краска для ресниц или тон, точно не знаю - вещества мало. Так что ищи красивую женщину, Люсин.
- Я всю жизнь только это и делаю.
- Оно и видно. Если в тридцать пять холостяк, значит, это уже хроническое.
- А что делать, когда глаза разбегаются? Особенно летом?
- Заведи гарем. И будь здоров! Тебя Наташа искала.
- Кровь?
- Не знаю... Сюда Крелин заходил. Кажется, у него что-то есть для тебя. Спроси у Наташи
- Ты золото, Том! - Он ловко чмокнул ее в щечку и поспешил в соседний отсек.
Наташу он застал у сушильного шкафа. Она внимательно изучала выкройку в журнале 'Работница'.
- Сапоги-чулки? - пошутил Люсин.
- Сам ты сапог! Тебя тут Яша разыскивает. Обзвонился весь.
- Я у кибернетиков был, Натусь. А где он сейчас?
- Срочно уехал с опергруппой. Оставил записку. - Она оторвалась от журнала и вынула из кармана халата помятый авиаконверт.
В нем лежала записка от Крелина:
'Володя!
По поводу протекторных слепков у наших возникли разногласия. Тогда я сходил в ОРУД и НИИ милиции. И те и другие определенно заявляют, что все-таки 'Ява'. Им можно верить, особенно ОРУДу. Если поедешь в Малино, передай привет Генриху'.
- Ага! - удовлетворенно засмеялся Люсин. - Уже кое-что! А как анализы, Натусь?
- Анализы? - переспросила она, думая о чем-то своем. - По-моему, еще не готовы. Да, конечно, порошок пока не определили. С молекулярным весом путаница какая-то вышла. Надо будет попробовать на температуру плавления.
- А кровь?
- Кровь? Спроси у девочек... Хотя нет, постой. Кровь, кажется, сделали. Сейчас погляжу. - Она взяла со стола большую амбарную книгу. - Ты когда сдавал?
- Вчера, зачарованное создание! В семнадцать часов, киса!
- Вчера? - Она широко распахнула глаза, словно впервые увидела его. И ты пришел с утра?
- Мы же с тобой обо всем договорились! Вспомни, детка, сосредоточься как следует.
- Да? - Она перелистала книгу. - Правда, анализ готов. Группа крови АВ.
- Так, может, и порошочек есть? Посмотри получше.
- Нет. - Она покачала головой. - Это я определенно помню.
- И на том спасибо, - вздохнул Люсин. - Ну, я поскакал. До скорой встречи!
- Счастливо, Володя. Заходи.
Оставалось только забежать к дактилоскописту. Но Люсин решил этого не делать. Ему казалось, что Гуго Иванович его недолюбливает, а раз так, то лучше лишний раз не мозолить глаза. Можно спокойненько справиться по телефону.
Еще в коридоре он услышал телефонный звонок. Поспешил отпереть дверь и кинулся к столу. Звонил внутренний.
- Люсин слушает! - крикнул он в зеленую трубку и перевел дух.
- Володя, - он узнал голос секретарши, - вас Гуго Иванович разыскивает. Позвоните ему.
- Спасибо, Лидочка. Сейчас звякну... Григорий Степанович у себя?
- У него совещание. Он вам очень нужен?
- Нет, ничего срочного... Обо мне он не спрашивал?
- Можете спать спокойно.
- Я так и делаю. Потому и трубку не снимаю. Про 'Курьер' не забыли?
- Когда будет, сразу же позвоню.
- Вас понял. Всех благ! - Он утопил рычаг и, найдя в приколотом над столом списке нужный номер, набрал четыре цифры.
- Добрый день, Гуго Иванович... Люсин звонит. Мне тут передавали, что вы мною интересовались...
'Все само собой получается, - подумал он. - Хорошо, что не пошел. Вот он и позвонил. Совсем другое дело'.
- Вами я не интересовался, - как всегда сухо и резко, почти на грани бестактности, но не переходя эту грань, отрезал Гуго Иванович. - Но пальчики есть. Вполне отчетливо.
- Спасибо. Разрешите зайти к вам?
- Официальное заключение направим в отдел.
- Хорошо, - закусив губу, согласился Люсин.
'Зачем же тогда звонил, разыскивал!'
- Я звонил вам утром, чтобы поставить в известность. - Гуго Иванович словно почувствовал невысказанный вопрос. - Два отпечатка. Указательный правый вышел хорошо, большой правый размыт.
