- Пока вы изощрялись в любезностях, - она поднялась и взяла сигареты, - я боялась слово проронить. Сидела тихо, как мышка.
- И напрасно. - Люсин тоже встал.
- Сиди, - кивнула ему Мария. - Можете оставаться тут, я все равно удаляюсь на кухню.
- Еще раз простите, Марк Модестович, - сказал Люсин, когда она вышла, - но время не ждет. - Он нагнулся за портфелем. - Мне самому не совсем ловко, но я ведь не в гости пришел...
- Можете не объяснять. - Сударевский энергично потер руки. - И оставим китайские церемонии. Давайте работать!
- Давайте. - Люсин вынул бланк протокола. - Номер паспорта помните?
- Пожалуйста. - Сударевский достал паспорт из внутреннего кармана обновленного сухой чисткой клетчатого пиджака.
- Прекрасно! - кивком поблагодарил его Люсин. - Готовьтесь теперь дать подпись, что осведомлены об ответственности за дачу ложных показаний, - сказал он, списывая паспортные данные.
- Трепещу, но готов.
- Вот здесь, пожалуйста, - указал Люсин и передал бланк Сударевскому.
- Извольте. - Он мгновенно поставил подпись.
- Теперь я, с вашего позволения, занесу сюда резюме нашей с вами беседы, и, если моя редакция вас удовлетворит, мы продолжим разговор уже для протокола. Идет?
- И это все, что вам нужно?
- На данном этапе.
- С вашего позволения, - подмигнул Сударевский, наливая себе на самое донышко.
- Так будет правильно? - спросил Люсин, отложив ручку.
Сударевский бегло пробежал глазами запись.
- Да. В момент полива на диаграмме действительно всякий раз возникало характерное ступенчатое плато.
- Подпишитесь прямо под этой строчкой, и пойдем дальше.
- Хорошо, - сказал Сударевский. - Раз у вас такой порядок.
- Вот именно, - благодарно улыбнулся Люсин, забирая протокол. Теперь такой вопрос, Марк Модестович. - Он задумался, подыскивая точную формулировку. - Чисто условно ваши эксперименты носили название 'Любовь Ненависть', не правда ли?
- Совершенно правильно. Но это действительно не более чем условность.
- Можно ли, в таком случае, говорить, что программа 'Любовь' вызывала у растений положительные эмоции, а 'Ненависть' - отрицательные?
- Пожалуй, - подумав, согласился Сударевский. - По крайней мере реакции оказывались различными, сугубо специфическими.
- Программу 'Ненависть' осуществляли вы?
- Да.
- 'Любовь' - Аркадий Викторович?
- Совершенно верно.
- Как отражалось на ленте прижигание листа сигаретой?
- Серией зубчатых пиков ниже нулевой линии.
- А плато полива выше нулевой?
- Выше.
- Отличало ли растение Аркадия Викторовича от вас, Людмилу Викторовну - от Аркадия Викторовича?
- Несомненно... После серии прижиганий и раздражений электротоком растение однозначно реагировало на мое приближение.
- Как именно?
- Печатающее устройство регистрировало те же зубчатые пики, что возникали после ожога. Они выходили не столь четко выраженными, но тем не менее достаточно характерными.
- Значит, достаточно было вам только войти в комнату, чтобы растение испустило крик боли?
- Я бы не решился на столь эмоциональную формулировку. - Сударевский попытался скрыть улыбку. - Но, по сути, вы правы. Так оно и было.
- В протоколе эмоций не будет, - сказал Люсин, записывая. - Я попытаюсь соблюсти академическую трактовку... Какова была реакция растения на приближение Аркадия Викторовича?
- Спокойная апериодическая синусоида. - Марк Модестович изобразил пальцем пологие волны.
- Людмилы Викторовны?
- Реакция была схожей, но синусоида скорее затухала.
- Людмила Викторовна сообщила, что растения реагировали на ее физическое и душевное состояние. Это верно?
- Не думаю. Людмила Викторовна женщина сугубо эмоциональная, и ей многое кажется.
- Она говорила, что цветок отзывался на малейшие изменения ее настроения.
- Это скорее из области фантазии. Своего рода самогипноз.
- Но когда она тяжело заболела, разве Аркадий Викторович не поставил у ее изголовья цветок?
- Что-то такое припоминаю.
- И разве не совпала кривая ее температуры с колебаниями биопотенциалов листьев?
- О совпадении и речи быть не может. Это противоречило бы науке... Известные соответствия, конечно, наблюдались, но чтобы совпадение? Нет. Немыслимо.
- Значит, говорить можно лишь об отдельных соответствиях?
- И то осторожно. Слишком мало статистики.
- А какова была реакция на гибель креветок?
- Однозначная. Резкий всплеск вверх. Характерный двойной зубец.
- Всегда?
- Почти всегда.
- Чем вызваны отклонения?
- Случайностью, надо думать, статистикой. Живые объекты редко ведут себя со стопроцентной повторяемостью.
- Были случаи, когда растения не реагировали на смерть креветки?
- Я знаю пять или шесть случаев.
- Чем, по-вашему, это вызвано?
- Опять же статистикой.
- Но за статистикой кроется некое явление, процесс?
- Либо да, либо нет. Не следует забывать, что природа в самой основе своей статистична. Если мы обратимся к элементарным частицам...
- Стоит ли, Марк Модестович?
- Но в основе мироздания действительно заложены квантово-механические процессы, где статистика...
- Боюсь, что здесь я ничего не пойму. Извините... Буду очень вам благодарен, если вы объясните мне статистические отклонения без привлечения квантовой механики.
- Это уже гадание, шаманство. Почем я знаю, по какой причине растение вдруг не прореагировало? Может, оно спало. Или решало какие-то свои дела. Наконец, просто пребывало в дурном настроении. Сами видите, какая это все чушь. Лучше не заниматься гаданием.
- Аркадий Викторович убивал только креветок?
- Да. Рыб ему было жалко.
- А как бы, по вашему мнению, могло отозваться растение на гибель теплокровного организма?
- Таких опытов мы не ставили.
- И все же?
- Я, видите ли, экспериментатор и гаданиями не занимаюсь.
- Хорошо, Марк Модестович, так я и запишу... Тогда еще вопрос: если утренний полив соответствует
