Целоваться запрещено! (сборник)

40

Следующий день. Аня взаперти.

Дверь приоткрывается, на пол ставится тарелка с завтраком и чашка. Дверь закрывается на ключ. Шаги по лестнице — вниз.

Часы тикают.

Аня смотрит на часы и дергает дверь. Смотрит в раскрытое окно. Мечется по комнате. Опять к окну. Снимает кеды и выбрасывает в окно. Вскакивает на подоконник и прыгает.

Стукнувшись о сырую траву, Аня бежит в лес, в истоптанный перелесок, по раскисшей от дождя дороге. После дождя туман. На черном бревне сидит человек, курит. Поднимается навстречу к Ане. Аня не может выговорить ни слова. Дыхание вырывается из нее со стоном.

— Ты что? — пугается он. — Что с тобой?

— Меня заперли, — задыхается Аня. — А я… боялась… Ты будешь ждать… Уйдешь… Не встретимся больше…

— Куда я уйду? Как — не встретимся? Что ты такое говоришь? — удивляется он. — Никуда я не денусь. И ждать буду. Сколько нужно. Я всегда буду ждать тебя.

Аня успокаивается.

— Смотри, гнездо, — человек показывает вверх.

— Где?

— Да вон.

— Не вижу что-то.

Человек легко берет Аню на руки и поднимает. Аня видит гнездо в ветках, близко-близко, и говорит шепотом:

— Птенцы. Шесть. Спят.

Человек и Аня смотрят друг на друга.

— Давай всегда так ходить? — предлагает человек. — Ты мне будешь рассказывать, что ты видишь с высоты. И в волейбол выигрывать можно.

Аня смеется.

— С тобой смешно. Мне вообще с тобой очень здорово.

— И мне с тобой. Как бы я жил, если бы тебя не встретил?… Ты мой самый любимый человек на земле, — просто говорит он.

— Значит, когда я вырасту, мы поженимся?

— Боюсь, что нет.

— Но ведь любимые люди обычно женятся друг на друге.

— Необязательно. Чаще всего они даже почти совсем не видятся.

— У тебя всегда все грустно.

— Зато честно.

41

Анина мама с ключом в руках поднимается по лестнице. Говорит торжественно под дверью:

— Хорошо, так и быть. Я разрешаю тебе спуститься на кухню и поужинать. Конечно, я могла бы этого и не разрешать, но я разрешаю. Потому что я твоя Мама. Твой самый лучший друг.

Отпирает дверь и оглядывает пустую комнату. Выражение строгости и достоинства на ее лице сменяется полной растерянностью, обескураженностью. Она подходит к распахнутому окну. Долго смотрит в окно.

42

Доски и стружки, запах смолы. Циркулярная пила. Человек чинит дом.

Анина мама и Толя-Тормоз приходят к нему для серьезного разговора. Некоторое время взрослые ждут, что человек обратит на них внимание.

А он не обращает. Занят. Ходит себе с досками, пилит. Анина мама начинает решительный наезд. Говорит трагически.

Попеременно слышны то речи Аниной мамы, то песни циркулярной пилы.

— Чего вы хотите? Мы готовы на все, только верните нам нашего ребенка… Ведь она же на себя не похожа по вашей милости, просто зомби какая-то… Что вы с ней сделали? Почему она прыгает со второго этажа, чтобы встретиться с вами?

Толя-Тормоз меланхолично и пристально разглядывает стены дома, доски и гвозди.

Звук циркулярной пилы.

— Бросьте ваши дешевые фокусы, рассчитанные на маленьких детей. Неудачник! Жалкий неудачник…

Звук циркулярной пилы.

— Между прочим, нам кое-что про вас известно. Да. У вас проблемы. Думаете, мы не знаем, чем вы подрабатывали там, в дальних странах? Но вам даже это толком не удавалось…

— Так это были вы? — вдруг радостно спросил человек. — Ну да, ну да, припоминаю, кафе на площади Святого Фомы, там еще наискосок такой магазин, дешевые пальто, потому что бракованные, перекособоченные… Магазин кривых пальто… Ну да, кафе, потом комната на чердачке… Значит, это были вы…

Анина мама начала падать в обморок. Толя-Тормоз разглядывал стены. Анина мама