– Я больше не буду его баловать, – на всякий случай сказала Бабушка.
Поезд зашипел и ушел. Я закрыл Риса правым плечом. Сзади нас был метровый бетонный обрыв, на дне которого змеились железнодорожные рельсы, впереди – Дедушка и Бабушка.
– Он будет жить у нас в строгости, – сказал Дедушка.
Бабушка часто-часто заморгала глазами и сделала вид, что вытерла кулаком слезы.
– Бедный ребенок… Замотали его совсем… Его надо срочно напоить липовым медом.
– В самом деле… – пробормотал Дедушка.
Родители все ближе подступали к нам с Рисом, оттесняя к бетонному обрыву. Они, видно, очень надеялись на этот бетонный обрыв.
– Ты его сможешь видеть каждый вечер от 18 до 21, – сказала Бабушка. – Я же не эгоистка.
– Если он станет баловаться, мы его будем… гм… как-нибудь наказывать, – сказал Дедушка, смотря в сторону.
Теперь мы стояли на самом краю обрыва. Бабушка, уже отбросив в сторону всякую дипломатию, открыто заходила слева, готовясь к решительному броску. Игра была проиграна.
– Верблюды, – сказал я.
– Какие верблюды? – удивилась Бабушка.
– Импортные.
– При чем здесь верблюды?
– Будут давать импортных верблюдов по 250 рублей, – сказал я. – На дубленки. Вон их целый эшелон.
Бабушка с Дедушкой обернулись и уставились на проходивший мимо состав. На открытых платформах возвышались кукурузоуборочные комбайны.
– Какие же это верблюды? – спросила Бабушка. – Ты что, уже совсем…
Конец фразы я не слышал. С чемоданом и зажатым под мышкой Рисом я летел с бетонной высоты.
– Стой! Стой! – донеслись сзади крики Бабушки и Дедушки. Крики были настолько яростными, что не хватало только второй фразы: «Стрелять буду!» – и все стало бы, как во всамделишном детективе.
Приземлились мы благополучно, только я сильно ушиб колено, а Рис поцарапал лоб. Но рассматривать ушибы было некогда – на нас, вытаращив глаза-фары и нагнув лоб, как разъяренный бык, мчался локомотив. Мы с Рисом едва успели выскочить из-под его колес. Нас обдало горячим ветром, пахнущим разогретым железом, машинным маслом и хвоей. Запах хвои, наверно, локомотив утащил за собой из леса.
– Вот черт, – сказал Рис. – Мчится прямо на людей!
– Скорей! – закричал я. – Вон еще один!
С другой стороны вовсю несся товарняк. Мы перебежали у него под носом, проскочили небольшой лесок, пересекли ручей и наконец, выбившись из сил, остановились на лужайке под большой сосной.
Я прислушался. Погони не было. Тихо шелестела сосна, мирно чирикали птицы, вдали журчал ручей. Вроде бы и не было нервотрепки последних часов, полета с бетонной высоты, бегства от электричек. Рис опустился на траву.
– Знал бы – не поехал бы, – сказал он. – Сколько беготни из-за этой белки. И теперь, наверно, таскайся по всему лесу, ищи ее. – Рис задрал вверх голову. – Что-то я не вижу тут никаких белок. И от Бабушки с Дедушкой почему-то мы убежали.
– Я от Бабушки ушел, я от Дедушки ушел, – сказал я.
– Зачем?
– Сказка есть такая. Все, браток.
– Что «все»?
– Ты у меня в лапах.
– Как это? – немного забеспокоился Рис.
– Помнишь, я обещал сделать из тебя человека?
– Я и так человек.
– Пока еще нет.
– Кто же я тогда? – Рис насупился – Может, скажешь, что я зверь? Кошка или собака?
– Может быть.
– Ну ладно, – сказал Рис. – Пошли домой. Я что-то есть захотел.
– Поедим в стране Будьчел.
– Что это еще за страна?
– Такая страна, где живут одни люди. «Будь человеком» называется. Там даже кошки и собаки превращаются в людей. Там все умные. Глядишь, вроде бы это кошка, а на самом деле это не кошка, а самый настоящий человек, только говорить не умеет.
