– А ну тебя! – Рис поднялся с земли и, засунув руки в карманы, не торопясь зашагал к станции.
Я догнал его в два прыжка.
– Ну уж нет! Теперь ты от меня не уйдешь! Столько лет я тебя ждал! – Я стиснул Риса за руку. – Пошли, голубчик!
Рис попытался было вывернуться, но силы были слишком неравны.
– Ну ладно, я тебе это припомню, – сказал Рис, поняв всю безысходность ситуации. – Отпусти руку, я и так пойду. Я пойду, но тебе же хуже будет, – добавил он с угрозой.
– Будет так будет, – сказал я. – Посмотрим, что получится.
И мы зашагали по заросшей подорожником узкой колее, которая по всем признакам вела в заповедник. В страну Будьчел.
Он слышал, как приехали постояльцы. Тяжелые шаги мужчины, беготня ребенка наполнили дом. Он сидел внизу и слушал непривычные звуки, которые так редко раздавались в этих комнатах. Теперь ему нельзя было выйти, но он не жалел об этом.
Странное чувство овладело мужчиной. Ему захотелось, чтобы постояльцы случайно обнаружили его. Обнаружили, испугались. Он хотел увидеть на их лицах удивление, услышать вопрос:
– А вы кто? Что вы здесь делаете?
И тогда… Он не знал, что сделал бы тогда… Он хотел проверить себя… Хотел услышать свой ответ на их вопрос, узнать свои движения в ответ на их движения.
Но они все ходили, бегали, двигали мебель, разговаривали, смеялись и даже не догадывались о его присутствии.
К вечеру женщине удалось спуститься к нему в подземелье.
– Спортсмен, – сказала она. – И с ним мальчик, сын…
Он по-прежнему не мог понять свои чувства.
– Если отец… Если он уйдет в магазин или еще куда, – у мужчины на миг прервался голос. – Приведи ко мне мальчика…
Она не поняла.
– Привести? Но ведь…
– Приведи. Он ничего не поймет.
Она испугалась.
– Ты что, хочешь…
Он усмехнулся.
– Приведи. Я просто поговорю с ним…
Женщина решительно мотнула головой.
– Нет. Это опасно. Он всем расскажет.
– Я попрошу, чтобы не рассказывал.
– Он все равно расскажет.
Мужчина вдруг сник.
– Да, расскажет…
Она привычно взяла его руку, нашла пульс.
– Ты плохо себя чувствуешь? Сердце колотится…
– Да… да… сделай укол…
Ночью он неслышно поднялся из своего подземелья, прокрался к комнате постояльцев, постоял у двери… Из комнаты не доносилось ни звука… Постояльцы спали. Мужчина осторожно дотронулся до ручки и нажал на нее. Дверь была закрыта изнутри.
И опять он не знал, что бы сделал, если бы дверь оказалась открытой…
Часть вторая УТРО, ПОЛДЕНЬ, ВЕЧЕР
1
Меня разбудило осторожное постукивание в окно, словно кто-то пытался проникнуть внутрь комнаты, но делал это непрофессионально. Еще ни разу не просыпался я от таких странных звуков, может быть, только в детстве, когда в нашем старом доме в морозные ночи начинали охать и скрипеть половицы. Я приподнялся на локте, ощущая давно забытое детское чувство страха.
В окно стучала лапой сосна-подросток. Ее огромная мохнатая мама, стоя за спиной дочки, подталкивала ее, словно поощряя безобразничать, а сама тоже шуршала и стучала лапами по крыше. На улице было солнце, но лишь один зайчик пробился сквозь мохнатую семейку и сейчас скакал и резвился по желтому, чисто отскобленному полу.
Я сел на кровати и оглядел комнату. Вчера вечером она показалась мне менее уютной. В сумерках тяжелая мебель, которую все-таки заместитель по хозчасти понатащил сюда, не устояв перед соблазном блеснуть перед иностранцем, казалось, давила своим громоздким вычурным стилем. Сейчас мебель не выделялась, не выглядела такой страшной. Наоборот, резными ножками, когда-то полированными, а теперь потускневшими и изъеденными червем, книгами с золотыми обрезами, набитыми в этажерку, и кое-где сохранившимся, невыпавшим перламутром, она странно гармонировала и с шумом сосен за окном, и с
