Деревянный каземат

чистой ткани рождали фантазии…

…Стоп, девочка, спустись с облаков, – она перевернулась на спину (теперь потолок превратился в темную бесконечность), – не забывай, о ком идет речь. Это же сексуальный маньяк, принуждающий к связи всех своих сотрудниц. Интересно, как он это делает? Так же, как со мной, или другими методами?.. А что такого он сделал? Взял за руку и пригласил поужинать? Разве в этом есть криминал?.. Просто он весь какой-то… какой-то такой, какого мне не хватает, и словами объяснить это невозможно.

И что дальше? А дальше, завтра мы поедем ужинать, и будь, что будет… Последняя мысль была одновременно тревожной и радостной, возбуждавшей воображение и стиравшей границу между страхом того, что уже знаешь, и восторгом, о котором можешь только догадываться. Все сразу успокоилось в ожидании завтрашнего дня.

…Все будет очень красиво… – это определение вызвало неожиданные ассоциации, и Катя увидела себя в театре. Она стоя аплодировала актерам, выстроившимся на сцене. Аплодировала вместе с остальными зрителями, только все были одеты в смокинги и шикарные платья, а она – абсолютно голой. Никто не замечал ее наготы, и ее саму это тоже нисколько не смущало.

Овации казались бесконечными, но вдруг вспыхнули декорации; потом рухнул занавес, вздымая снопы искр и заволакивая зал едким дымом. Люди бросились прочь, толкаясь, давя друг друга, а ее беснующаяся толпа очень бережно вынесла на улицу. Сразу стихли крики и люди исчезли, растворившись в воздухе; осталась только одинокая фигура мужчины, медленно уходящего вдаль. Катя бросилась за ним… и проснулась, видимо, наяву пытаясь повторить движения, обусловленные сном. Проснулась с ощущением не просто жалости оттого, что он уходит, а какой-то вселенской тоски… Несколько минут лежала без движения, вновь привыкая к своей комнате. Ей не хотелось, чтоб все заканчивалось так, как она поняла свой сон.

…А, может, я неправильно поняла его? Надо купить сонник; хотя бы так, для прикола, а то гадай тут, что все это значит? Говорят ведь, что в снах заключена правда, если их правильно истолковать. Театр…

– Театр – это новые знакомства, – услужливо подсказал уже ставший привычным голос, – а голая ты, потому что дура.

– Я не дура! – мысленно воскликнула Катя.

– Сонники говорят – если тебя выносят из театра, значит, ты уступишь настойчивости незнакомого мужчины. Поэтому и дура. Аплодисменты – это твой каприз. Вспыхнувшие декорации – внезапная страсть. Уходящий мужчина… это просто уходящий мужчина. Тебе что-то непонятно?

– И что теперь делать?..

Собственно, голос не сказал ничего нового (да и откуда б ему знать новое?) Катя ж сама догадывалась, что все закончится именно так, но трепетный огонек, не гаснущий на протяжении всей жизни, обещал вернуть уходящего мужчину обратно.

– Я не знаю, что делать, – отчетливо послышался вздох, – я предупреждал, чтоб ты держалась подальше от всего этого, но тяжело работать с дурами. Нет, я тебя, конечно, не брошу, – успокоил голос, – к сожалению, нет у меня такого права. С другой стороны… помнишь, у Гоголя в «Ревизоре» унтер-офицерскую вдову, которая сама себя высекла? Так вот, ты похожа на нее…

– Причем здесь какая-то вдова? – обиделась Катя.

– А причем здесь любовь, о которой ты думаешь? Тебе, между прочим, грозит гораздо большая беда, чем то, что тебя, в конце концов, бросят.

– И какая же?.. – Катя не испугалась, но ведь внутренний голос – это интуиция, а в ней всегда присутствует доля правды.

– Ты слишком много хочешь – я ж не прорицатель, а хранитель. Я пытаюсь предупредить глупости, которые вы собираетесь натворить. Но вы ж, упрямые ослы, и ничего не хотите слушать!.. Может, завтра вечером все-таки останешься дома? – тон «хранителя» сделался просящим, – там фильм интересный по телевизору. Премьера, между прочим.

– Какой фильм?! – возмутилась Катя, – неужели ты не понимаешь, что если я не пойду, то буду мучиться всю оставшуюся жизнь! Может, это единственное настоящее…

– Все-все-все! – Кате даже показалось, что воздух в комнате всколыхнулся от взмахов, то ли рук, то ли крыльев, – я понял. Ладно, спи. Ох, и нахлебаюсь я еще с тобой!..

…Спи, спи… – Катя почувствовала, как голос удаляется, превращаясь в комариный писк, и открыла глаза, когда солнце шкодливо ползало по ее носу солнечным зайчиком.

* * *

Утро действительно оказалось «мудренее», потому что к обеду успокоившаяся Катя сумела все расставить по местам так, как подсказывала ее женская логика.

Во-первых, не бывает плохих и хороших мужчин. Все они одинаковы, и различия в поведении определяются отношением к данной конкретной женщине. Если Вадим так потребительски относился к своим сотрудницам, еще не значит, что он и к ней должен относиться также. Следовательно, ни подруг, ни внутренние голоса слушать не стоит. На чужих ошибках можно учиться только там, где присутствует элемент математики – в остальных случаях, ошибки сугубо индивидуальны, и предусмотреть их невозможно.

Во-вторых, что плохого, если она сходит с Вадимом в ресторан, где не была уже сто лет? Прилюдно не может произойти ничего страшного, а она за это время сумеет познакомиться с ним поближе – вдруг вопрос отпадет сам собой, а все ее вчерашние впечатления окажутся лишь иллюзиями?..

Сразу сделалось тоскливо, вроде, она уже успела выстроить свою дальнейшую жизнь, исходя из новых реалий, и внезапно все рушилось. Но потом здравый смысл взял верх. …Ничего я не строила! И, вообще, я достаточно взрослая и опытная женщина, чтоб разобраться, чего можно ждать в дальнейшем!.. И совсем легко стало рассуждать, как только она заменила слово «любовь» на прозаическое, но абсолютно понятное сочетание «создание семьи».

Таким образом, уже к половине пятого Катя чувствовала себя во все оружия, как морально, так и «технически» – чистые волосы сексуально распущены, макияж нанесен в объемах, на которые, пока она работала, никогда не хватало, ни времени, ни желания; правда, с нарядами возникли некоторые затруднения, но если считать, что новое – это хорошо забытое старое, то получилось очень неплохо. И настроение было соответствующее – радостное, но не феерическое. Катя решила, что, именно так и должна отправляться на свидание истинная женщина.

Людской ручеек, ежедневно вытекавший из здания, скрывавшего в себе «Компромисс», почти иссяк, но продолжал «Лексус» стоять на своем постоянном месте. Катя посмотрела на часы. …Блин, когда не надо, всегда везет с маршруткой… подумает еще, что я принеслась, как собачонка с высунутым языком… Она зашла в магазин, с умным видом изучила совершенно ненужную ей офисную мебель и домашние сауны. …Хотя домашняя сауна – классная штука. Может, когда-нибудь и у нас будет такая…

Когда ровно в пять тридцать Катя вышла из магазина, Вадим сидел в машине, небрежно свесив ногу, и безразлично разглядывал проходящих мимо людей. Сцена не вызвала радостного трепета, но Катя, тем не менее, поправила волосы, нацепила на лицо улыбку и ускорила шаги. Увидев ее, Вадим тоже улыбнулся. Пошарив на сидении, извлек букет желтых роз и легко спрыгнул на асфальт.

– Редкая женщина отличается пунктуальностью, – он протянул цветы.

Катя не ожидала такой встречи. В памяти невольно возник бывший муж, который сразу прижимал ее к себе, словно демонстрируя всем свою собственность, а потом говорил: – Ну, пошли, что ли?.. Дальше ее обязанностью являлось, определить цели и задачи на предстоящий вечер. Этот процесс всегда был самым неприятным, так как она заранее знала – там, куда хотелось, слишком дорого для российского офицера, а делать вид, будто желаешь того, чего вовсе не желаешь?.. От этого сразу и надолго портилось настроение. В конце концов, неужели не ясно, раз она пришла, значит, будет рада всему, что ей предложат, но зачем же заставлять ее саму выбирать между плохим и очень средним? Один раз она решила пошутить и предложила сходить в казино. Боже, какую он устроил истерику по поводу того, как она специально унижает его! А зачем тогда было спрашивать?..

– Красные – слишком дежурно, – пояснил Вадим, – они уже, вроде, ничего и не выражают. Может, я, конечно, ошибаюсь…

– Нет-нет, все здорово, – Катя взяла букет.

– Я думаю, искать чего-то особенного в нашем городе не приходится, – продолжал Вадим, – поэтому