Пока Катя размышляла, как бы сформулировать дальнейшие вопросы, вернулась официантка. Появилась бутылка вина, стол заполнился тарелками, и разговор сам собой сбился на нейтральные гастрономические темы.
Потом, пользуясь тем, что зал практически пустовал, они танцевали. Танец, правда, заключался в однообразном топтании между столиками, но зато при этом они находились так близко, что чувствовали магическое соприкосновение тел; голова кружилась, но Катя наивно решила, что виновато вино и постоянное вращение по часовой стрелке. Она попыталась изменить направление, только это не помогло, а, значит, дело заключалось совсем не во внешних факторах.
Время… вот, в чем его парадокс – оно может являться мигом, стремящимся к бесконечности, и совершенно неважно, что при этом показывают стрелки на часах. Кате казалось, что они находятся в кафе почти вечность, но этой вечности ей не хватит никогда – она всегда будет проноситься, как один миг, и когда стихнет музыка, покажется, что все только началось, и еще совсем ничего не было…
– Молодые люди, – администратор подошла, смущенно потупив взгляд (они оказались уже единственными посетителями), – вы извините, но мы работаем не «до последнего клиента». Мы скоро закрываемся. Заказывать еще будете?
– Еще что-нибудь хочешь?
– Если я скажу, чего хочу, то мне станет стыдно, – ответила Катя сообразно своим мыслям.
– Тогда поехали отсюда.
– Поехали, – она кивнула.
На улице откуда-то взялась ночь. Это выглядело так странно, вроде, они незаметно перенеслись в другой мир, где даже город сделался почти неузнаваемым. Исчезли прохожие и автомобили, дома потеряли привычный облик, обычно пестрые, призывные витрины выглядели мертвыми скоплениями мертвых вещей, и только мощные прожектора над оперным театром метались по небу в поисках добычи, но звезды забрались слишком высоко, а луна выглядела такой огромной и яркой, что они боялись к ней подступиться.
– Хорошо-то как! – Катя глубоко вздохнула.
– В центре все-таки душно, – заметил Вадим, – поедем ко мне. Увидишь, что такое свежий воздух.
Двери капризного «Лексуса» открылись с первого раза, и Катя уютно устроилась в салоне. Запах кожаных сидений уже не казался чужим. Она подумала, что все происходит так, как она и представляла… или даже намного лучше. Обычно она всегда следила за дорогой, но сейчас это показалось необязательным, ведь дорогу она еще успеет выучить наизусть.
– …Милая…
Катя почувствовала, как на ее колено легла рука; встрепенулась – оказывается, дома исчезли, как и рыщущие, голодные прожектора, зато звезды, осмелев, спустились ниже. Катя растерянно осмотрелась – вокруг замкнутое пространство, окруженное высоким, глухим забором; впереди ворота гаража в ярком свете фар и глухая стена, уходящая вверх, за зону обзора. Она испуганно повернулась к Вадиму, но тот улыбался как ни в чем, ни бывало.
– Приехали. Конечная.
– Да?.. – мгновенно вернулись сказочные ощущения прошедшего вечера, которые портило только то, что она не понимала, где находится и как, в случае чего, выбраться из этой клетки и попасть домой.
С этого первого витка начала сжиматься пружина страха. Словно кто-то внезапно открыл мусорный контейнер, на нее обрушилось все: и рассказы о «Компромиссе», и стена, через которую невозможно перелезть, и гараж, где может происходить такое!.. (В кино почему-то большинство ужасов случается, именно, в гаражах). И страшная собака, обитавшая где-то рядом, и еще то, что она совсем ничего не знает о человеке, который… почему-то спасительное слово «любовь» оказалось на самом последнем месте. Гораздо более реальными казались, образовавшие жуткий коллаж потоки крови, смятые постели, оснащенные хитроумными садистскими приспособлениями, сверкающее лезвие скальпеля…
– Катюш, что случилось? Мы приехали, – глаза Вадима вновь выстрелили удивительными лучиками, и Катя успокоилась. Осталось лишь легкое чувство ничем не обоснованной тревоги.
– Здесь я и живу, – продолжал Вадим непринужденно, – выходи – я поставлю машину. Можно, конечно, пройти через гараж, но я хочу познакомить тебя с Сетом.
Катя спрыгнула на площадку, выложенную плиткой. Прохладный ветерок мгновенно ощупал ее тело, от чего по нему пробежала дрожь (действительно, здесь было гораздо свежее, чем в городе). В это время послышалось предостерегающее рычание. Катя сжалась, готовая забраться обратно в машину, но та уже плавно вкатывалась в ворота гаража, поднявшиеся, как по волшебству. Наблюдавшие за Катей красные глаза стоповых фонарей очень гармонировали с грозным рычанием. Она смотрела на них не отрываясь, и ничуть не удивилась, если б именно они бросились на нее из темноты.
«Глаза» закрылись, и наступила тишина. Хлопнула дверца; шаги; потом угадался человеческий силуэт, который приблизился, превратившись в Вадима.
– Сет! – крикнул он. Катя испуганно вцепилась в его руку, но Вадим лишь весело рассмеялся, – не бойся. Я ж говорил, он может перемещаться только вдоль периметра… Сет! Ты что, обиделся, что я не накормил тебя вовремя? Перебьешься! Ничего страшного! – он что-то достал из пакета, который, оказывается, лежал в машине, и швырнул в темноту, – держи, зверюга!
Только тут Катя увидела тень, метнувшуюся к добыче. Захрустели кости – одного этого звука было достаточно, чтоб ужас вытеснил остальные чувства. Однако Вадим, видимо, давно привык к ритуалу кормления, поэтому спокойно глянул вверх.
– Константина, похоже, нет. Видишь (Катя перевела взгляд на дом), третий этаж – его, второй – мой, а первый – технический, где кухня и все прочее.
При лунном свете Катя не могла рассмотреть дом во всех подробностях, но он показался ей громадным и почему-то мало приспособленным для житья.
– Идем, – Вадим взял ее руку; взял крепко, но не больно. Поднявшись на крыльцо, он открыл дверь, и наконец-то вспыхнул настоящий свет. Катя зажмурилась, но уже в следующую секунду обнаружила, что ничего страшного вокруг нет. Правда, просторный холл с колоннами, выполненный в мрачных темно-зеленых тонах, больше соответствовал бы административному зданию.
Несмотря на закрытые двери, ведущие в неизвестные помещения, хозяин не стал проводить ознакомительную экскурсию, а сразу направился к лестнице. Дубовые перила отдавали стариной, а на стены так и просились династические портреты предков.
– Мрачновато у тебя тут, – заметила Катя, нарушая тишину.
– Это не у меня, – повернувшись к ней, Вадим улыбнулся, – это, так сказать, ничье. Понимаешь, в доме нет женщины, чтоб создавать уют, поэтому, так – поддерживаем чистоту более-менее, и все. Пойдем ко мне.
Лестница вела еще выше, но они остались на втором этаже. Вадим отпер дверь, и Катя радостно почувствовала присутствие нормальной жизни. Диван, с отпечатавшимся на плюшевой обивке контуром тела; компьютерный стол, на котором экран монитора почему-то закрывала прислоненная к нему, картина; кресло, небрежно оставленное посреди комнаты; на тумбочке большой телевизор; створки шкафа распахнуты, и внутри на вешалках висела одежда. Книг было совсем немного, и они занимали висевшую над столом полочку.
– Там ванная, – пояснил Вадим, – там спальня, – он указал на вторую дверь, – вот, собственно, и все.
Кате вдруг захотелось спросить: – Теперь я могу ехать домой? Но Вадим взял ее за плечи и не говоря ни слова, принялся целовать. Это было неожиданно, и в то же время ожидаемо.
Сначала Катя никак не могла перестроиться на ласки, но постепенно появилась уже знакомая слабость. Захотелось опуститься на что-нибудь мягкое, может быть, даже прилечь, но ближе всего оказалось кресло, и когда Вадим отпустил ее, она, сделав пару неуверенных шагов, села.
– Устала? – спросил Вадим заботливо.
– Да нет, просто… – она не могла объяснить своего состояния, но, то ли Вадиму это и не требовалось, то
