разрывали и без того истерзанную душу на части. Душа требовала умиротворения, покоя и благоденствия, она устала носиться в поисках космических оазисов, желая осесть на земле в привычных условиях. И я придумала выход, найдя лекарство для души: чтобы разрядить грозовую тучу, нужно выстрелить в нее из пушки. Во всех приличных домах изредка бывают гости. Нужно пригласить в дом людей – разных, знакомых и незнакомых, всех, кто сможет прийти, оставив нерешенными свои проблемы. В чужом доме можно увидеть недостатки и умилиться от собственного благополучия. Мне пришлось пригласить на помощь официанта из кафе, того самого, пролившего мне кофе на брюки. Наверное, подсознательно я надеялась, что неумелый юноша кому-нибудь из гостей плеснет на колени кипяток. Прием назначила на восемнадцать часов. Хорошее время. Ровно один час на сборы. Для ранних гостей мы с услужливым юношей установили столик у входа в гостиную, пусть немного посидят, расслабятся, отдохнут, выпьют чашечку кофе. Ноутбук залез в шкаф. Я расставила в просторной комнате стулья и кресла. Получилось много сидячих мест. Как на палубе. Кто раньше придет, может выбрать местечко поудобнее. В числе гостей значились мои коллеги по работе, несколько приятелей мужа и, разумеется, мои подруги. В моем хозяйстве числятся всего две. Пришлось долго мучиться над одной из них. Приглашать не приглашать. Мы когда-то учились в институте. Раньше подруга слыла красавицей – томная, тихая, скромная, обладающая яркой удивительной красотой. Черные, как смоль волосы, тонкая талия, узкое лицо, раскосые глаза. На Эльвиру оглядывались все, и мужчины и женщины. Прошли годы. Подруга застряла в своем диапазоне, будто проспала в летаргическом сне ровно двадцать лет. Она жила прошлым временем, словно хотела застыть в своей красоте, превратиться в мумию, лишь бы не поддаться тлению. Подруга не хотела покидать берег юности. Наверное, она сделала из своих фантазий тайное убежище, и ей в нем тепло и удобно, она спряталась там от житейских бурь и непогод. После нашей последней встречи прошло немало времени.
– Найди мне мужика, Варвара, – вдруг сказала Эльвира.
Чашка с ароматным чаем прилипла к моим губам. Она не выдержала неожиданного поворота событий, горячий глоток, отдающий бергамотом, застрял в пересохшем горле, явно не желая скатываться вниз, он торчал в пищеводе как штырь, как раз посередине. Между прошлым и будущим.
– Ты вся светишься, Варя, ты ведь влюблена. Я вижу, – сказала Эльвира, – а у меня никого нет. Только я и дочка. Хорошо, что дочь у меня – самостоятельная девочка, ее не нужно наставлять на путь истинный. А мне так тошно жить, хоть сейчас в петлю.
И миндалевидные глаза Эльвиры вдруг воссияли неземной красотой, дескать, подивитесь люди, до чего я красива, девственно прекрасна, будто до сих пор нахожусь в юности.
– Почему ты просишь именно меня, – сказала я, катая скользкий катышек в горле, бергамотовый ком наконец благополучно скатился вниз.
– У тебя есть муж, наверное, вдобавок ты завела любовника. Отличное лекарство от скуки. Не много ли одной? И в твоем доме всегда много мужчин, у мужа масса приятелей. Вот и найди мне мужика, можешь хоть немного подумать о людях? Ты – настоящая эгоистка, Варвара, – мягким и нежным, но жутко безапелляционным тоном упрекнула меня Эльвира.
Моя подруга вполне культурная и интеллигентная женщина, пока разговор не заходит о лицах противоположного пола.
– Почему тебе кто-то должен искать мужчину? – возразила я. – Сама ищи, сыщика найми, объявление дай в газету. Табличку на груди повесь, как человек-бутерброд, дескать, где вы, мужики, откликнитесь!
Я не на шутку разозлилась, разоралась, как иерихонская труба.
– Ты не злись на меня, Варвара, и не кричи, – спокойно, но твердо остановила мою запальчивую речь Эльвира, – лучше расскажи, кто твой любовник, тебе с ним хорошо?
– Да нет у меня никакого любовника, – нервно огрызнулась я.
На этом женская дружба закончилась, исчерпав себя до дна. Но я решила пригласить Эльвиру в гости, пусть немного развеется, посидит в разнокалиберной компании, построит восточные глазки холостым мужчинам. Вообще-то, Эльвире всегда нравился мой муж. Она еще со студенческой скамьи была безнадежно влюблена в Володю. Я совершала акт милосердия, разумеется, подсознательно. Пришлось пригласить Вениамина Григорьевича и Людочку. Говорят, что они никогда не расстаются, даже на совещаниях. Людочка боится оставить начальника одного даже на минуту. Людочка – славная девушка. Почти что сестра милосердия в культурной области. Позвала кокетливую Лидию. Это моя подруга под вторым номером, она обязательно распушит длинный павлиний хвост, обежит ухватистым взглядом всех мужчин за столом и примется обольщать почем зря первого же попавшегося, чтобы вечер не пропал впустую. Лидия не любит тратить время и деньги. В гостевой список попали многочисленные приятели мужа. Затем несколько родителей друзей Дмитрия. Мне не хотелось, чтобы сын скучал, пусть отцы и матери посидят с нами, выпьют-закусят, потанцуют, а Дмитрий в это время от души повеселится в компании сверстников. Праздник обещал вылиться в торжество, а торжество в семейное примирение. Примирение несло в себе зачатки здоровой семьи. Так почтальон несет сумку со святыми письмами: «Перепишите письмо, и оно принесет вам счастье…»
В списке приглашенных оказалось больше двадцати человек. Некоторые опоздают, но явятся абсолютно все. К нам обычно приходит больше, чем положено по списку. Кто-то прихватит с собой подругу, кто-то давнего друга, с которым никак не встретится, а тут случай подвернулся, можно безвозмездно выпить и закусить, заодно устроить дружеские разборки. И не нужно тратиться на ресторан. Запросто могут приволочь с собой нужного и значимого партнера, нежданно наехавшего на Питер из столицы, – в общем, вместо двадцати придет двадцать восемь. Я заранее позаботилась о запасе дополнительной еды и напитков. Хватит на всех. Лихорадочное, возбужденное состояние, обычно мне не свойственное, безудержно подхлестывало меня, будто я гналась за кем-то, пытаясь схватить судьбу за хвост. Муж и сын не принимали участия в подготовке предстоящего праздника, равнодушно взирая на пакеты, ящики, авоськи и торбы. И вот торжественный день настал. Я не обозначила тему торжества. Мне хотелось праздника, может быть, это был последний праздник в моем доме. Больше уже ничего не будет.
Гости потихоньку собрались. Пришла надежная, как оборонительный тыл, и экстравагантная Лидия. Она о чем-то тихо пошушукалась с моим мужем, посверкивая разгоревшимися от возбуждения глазками. Чуть позже явилась тихая Эльвира. Она сразу же окопалась на угловом диване, чтобы обозревать всех гостей разом, видимо, выбирала себе подходящую жертву. Вениамин Григорьевич транспортировал юную Людочку, она повисла на грузном туловище начальника, как гроздь бананов. Банановое дерево уселось на самом видном месте, чтобы удостоверить присутствующих в своем наличии и заодно отличии от остальных. Несколько приятелей мужа, бесцветные и скучные, заполонили помещение и загудели, гулко и тихо, как пчелы. Мой муж – необыкновенный мужчина, удивительный, интересный собеседник, обаятельный человек. А его приятели – серая пастообразная масса. Никак не могу запомнить их имена. Про отчества и говорить нечего. Уже раздался звон бокалов, мелодичные звуки совпали с глуховатым боем часов, сквозь звуки проскальзывала элегическая грусть, как некий мистический обертон. Что-то зловещее почудилось мне в этих звуках, что-то угрожающее. Страшное предзнаменование закутывало мое тело в кокон отчаяния. Я находилась в грозовом облаке и все пыталась прислушаться, чтобы включиться в беседу, но все было тщетно, мозг отказывался служить. Мне слышались лишь обрывки слов, и не было никакой возможности уловить смысл сказанного. Слова скакали по кругу, будто играли в детскую игру. Крестики-нолики.
– Варя, принеси нам что-нибудь выпить, – сказала Лидия.
От громкого возгласа я вздрогнула, выбралась из закрытого облака и посмотрела на стол. Выпивки много, наверное, преданная подруга заметила мое подавленное состояние и окликнула меня, чтобы пробудить.
– Сейчас принесу, – сказала я, но меня кто-то вежливо тронул за руку.
Передо мной стояла Людочка, кажется, она вновь меня обожала, преданно смотрела в глаза, лицо девушки слегка перекосилось от неимоверного усилия.
– Не нужно, Варвара Петровна, все есть, и выпивка, и закуски, поговорите со мной чуть-чуть, – жалобно пропела Людочка.
– О чем, Людочка? – удивилась я.
– О жизни, о будущем, о мужчинах, вы ведь великолепный собеседник, Варвара Петровна, с вами совсем не скучно.
– Людочка, сегодня из меня плохой собеседник выйдет, видите, сколько гостей, для меня праздник –
