Я начал отрицательное движение головой – и тут наконец вспомнил. Про эту Варю большая байка прошла у нас в «Информаторе» несколько месяцев назад. Ну, не только про нее – про ландшафтный дизайн, флористику, как это там все называется... – но она, дизайнерша Варя, была главной героиней байки. Как наше маленькое губернское достояние – если я правильно помню, несмотря на возраст, провинциальное происхождение и общую дикость новорусской клиентуры, она уже ухитрилась сделать себе имя и бесперечь мотается во всяческие Европы на ихние ландшафтно-флористские тусовки...
– ... в «Имидже и Дизайне», даже сама что-то пишет – я не вру, Варь?.. Ты, кстати, не была у нас? Так давай в гости – как у тебя со временем?.. На одном же этаже сидим...
Когда Славка находится в своей активной фазе, перечить ему бесполезно – девушка Варя имела в итоге сомнительное удовольствие наблюдать вечный наш редакционный бардак. Попутно я узнал, что она как раз только что из самогу Лондуна, с какой-то тамошней всемирно известной цветочной выставки.
И вдруг Славка сбежал – без предупреждения, в фирменной своей манере, я оглянуться не успел.
– Я, наверное, отвлекаю вас, – улыбнулась, извиняясь, Варя.
– Юрген, опять из милиции, – Маринка вполголоса, прижав трубку к плечу, позвала из соседней выгородки, – тебя или Славу хотят. Что сказать?
Я замахал руками:
– Нету, нету никого... Это, понимаете, на нас в суд подали, – говорю, морщась, Варе, – за клевету. Писали еще полгода назад про одного деятеля, причем во вполне апологетических тонах. А теперь выяснилось, что он под Лешей ходит... Бородулиным, кандидатом в мэры. А мы вроде как под нынешним числимся. Так этот деятель теперь заявляет, что мы все переврали, его оскорбили, бизнесу помешали, и требует по этому поводу нас закрыть...
Девушка Варя сочувственно улыбалась. У меня было ощущение, что я вынырнул из канализационного отстойника и готовлюсь к новому погружению.
– У вас еще минут пятнадцать не найдется? – говорю девушке с не очень свойственной мне вообще-то бесцеремонностью. – Может, вниз сходим, кофе выпьем? А то че-то сил нет...
Кофе в Варином случае представлял собой зеленый чай, в моем – сто граммов водки.
– Расскажите, – говорю, – про Лондон.
Она стала рассказывать, ей было не влом. Похоже, ей это даже доставляло удовольствие. Девушке Варе в Лондоне страшно понравилось, и она охотно делилась положительными эмоциями с совершенно, в общем, случайным собеседником. В принципе, что уж такого особенного, нормальная человеческая искренность – но по степени собственного удивления я понял, как давно ни от кого не слышал ни о чем, кроме личных или общих проблем.
– ... Ну, вам это вряд ли интересно...
– Почему? Интересно...
Кью-Гарденз. Королевские ботанические сады в Кью. Лучшее из всего, что ей приходилось видеть. Фантастические коллекции. Просто – потрясающе приятное место. Она там фактически несколько дней провела. Англичане молодцы, все совершенно великолепно организовано... О чем она, бог мой? Лучше скажи, что с этим иском чертовым делать? А если Папу на выборах прокатят – что тогда?..
Оранжерея принцессы Уэльской. Десять климатических зон. Викторианская оранжерея Тэмперет-хаус, строившаяся сорок лет. Растения из тропической Африки, из Океании... А откровенно пиарить заведомого подонка и вора – когда и сам ты понимаешь, что проституируешь, и читатель это прекрасно видит, но таковы, ничего не попишешь, правила игры, условия существования: ведь ты и сам впрямую заинтересован, чтобы данный конкретный подонок смог грабить твой город еще как минимум несколько лет – хотя бы потому, что он, данный конкретный, позволяет тебе заниматься объективно полезным делом...
Лилейник, он же желтый красоднев. Узамбарские фиалки. Бородатая гвоздика... да, так и называется – бородатая. А роза, например, бывает – морщинистая... Варя увлеклась, как всегда бывает с людьми, всерьез любящими то, чем занимаются; я не прерывал ее, слушал, не вникая в смысл, завороженный принципиальной несопоставимостью всего, что ворочалось сейчас в моей башке, что ждало на работе, что окружало нас в этом гнусноватом шалмане и происходило за окнами, в городе, в области, в стране, – с тем, о чем она говорила... Завороженный самой возможностью существования этого (Лондона, садов Кью, оранжереи Нэша, сирийских роз, дейции шершавой, амазонской лилии) во вселенной, где забивают насмерть бейсбольными битами в зассанных подъездах...
В ней и близко не было ничего ни надмирного, ни потустороннего, в этой спокойной, вполне уверенной в себе, отлично выглядящей, профессионально успешной девице: она жила в той же самой реальности, что и я, Славка, вице-мэр Валентин Борисыч и авторитет Леша Борода (у которого, по слухам, на подъеме одной стопы было вытатуировано: «Вы куда?», на второй: «А вас ебет?»), – но жила, кажется, по каким-то совсем другим, гораздо более нормальным и здоровым законам. Которые совершенно не предполагали в качестве необходимого условия для занятия интересным тебе делом регулярное вылизывание чиновничье-бандитских задниц, зато позволяли зарабатывать на достойное существование высаживанием в альпинариях колокольчика крошечного.
Я категорически неспособен был вообразить того, о чем она рассказывала: хотя вроде эка невидаль, ботанический сад – но совершенно реальные Кью-Гарденз, по которым ежедневно толпами бродили совершенно реальные люди, были для меня – здесь и сейчас – радужной фантастической абстракцией, садами Семирамиды... И какая-то большая, очень большая странность была в том, что представительница этого непредставимого континуума сидела (здесь и сейчас) напротив меня через засыпанный крошками и пеплом столик в разорванных липких окружностях – сомкнув на нем вытянутые голые предплечья, время от времени круговым движением головы стряхивая за спину тяжелые русые волосы, живая и конкретная, со слабым естественным загаром на ненакрашенном лице, с явно кошачьими царапинами на тыльной стороне узкой ладони... Бог знает как долго я неприлично пялился на Варю, потом наконец усилием воли отвел глаза, медленно взял стакан и залпом проглотил оставшуюся половину.
– Слушай, Серега, – неожиданно для самого себя спросил я, оторвавшись от экрана, – ты вообще женат?
Рыжий нахмурился, словно ответ требовал предварительного размышления:
– Как ни странно, формально – да.
– Почему странно?
– Да мы уже год вместе не живем. Причем она, половина моя, в данный момент вообще на противоположном боку шарика – в Сан-Франциско... Может, оно и к лучшему. А что?
– А я, – говорю, – один раз чуть было не...
– Жалеешь? – Он хмыкнул.
– Да нет...
Я хлебнул «Хофброй-дункеля», покосился на фотку на мониторе (растительный теракт: смачные кровавые кляксы соцветий на глянцевитой зелени). Вот уже три года я периодически сам задавал себе этот простейший вопрос – и до сих пор был не в силах на него ответить. Я ведь действительно ни разу – ни сознательно, ни подсознательно – не пожалел о принятом тогда решении и даже в результате предельно въедливого самокопания не отыскал в себе желания отмотать назад и сделать иначе...
Но я никогда не мог понять и сейчас не понимал, почему я поступил так, как поступил. Не было никаких причин так поступать. Все было хорошо. И всем. И вот стоило мне окончательно убедиться, что ситуация складывается максимально естественным, логичным и взаимоприемлемым образом, что в ней нет никакого подвоха, ни малейшей деструктивной потенции на будущее, стоило согласиться, что такая вот предопределенность – лучшее, чего можно на моем месте желать... как я моментально эту предопределенность разрушил. Без какого бы то ни было повода. Без какой бы то ни было пользы – в том числе для себя...
– Чего там? – кивнул Серега на ноутбук.
Я повернул Compaq к нему экраном. Рыжий задрал брови.
– Кью-Гарденз, – говорю. – Лондонский ботанический сад.
– При чем тут?..
– Без понятия.
Я снова развернул лаптоп, кликнул Back. Ну да, большая подборка фоток из Кью – профессиональных причем, не любительских. Действительно не очень понятно. Что это вообще за сайт?.. Так, на главную.
